– Значит, ты теперь не веришь мне? Не веришь, что ты – истинный правитель Анзоры? Истинный Анзориец?
– Нет, Цхарн. Я квиринец.
– Гордая личность. Орел – я же сказал! – Цхарн улыбался. Я положил руку на приклад дессора.
– Что ты хочешь, Цхарн?
– Сначала ответь мне, Ландзо, чего хотите вы. Вы приходите на чужую землю, не спросив, устраиваете здесь войну, свергаете правительство. Чего ради?
– Первыми приходите вы, – уточнил я, – мы никак не касаемся тех миров, где нет вашего влияния. Чего ради вы приходите? Зачем вам наши земли? Зачем вы хотите подобраться к Федерации и Квирину? Места в Галактике более, чем достаточно. Техника у вас лучше нашей… Зачем?
– Мой дорогой, – произнес Цхарн, – потому что мы хотим быть с вами… Потому что нас интересуют ваши, человеческие души. Вот меня интересует твоя душа. Я хотел выковать из тебя что-то настоящее. Я полюбил тебя, Ландзо, сроднился с тобой. А ты предал меня… Кого ты предал, Ландзо?
– Неправда. Если бы я остался, я предал бы своих друзей.
Мне уже самому начинало казаться, что все не так однозначно… А Цхарн по-прежнему улыбался.
– Все зависит от точки зрения, мой мальчик. Почему ты считаешь себя умнее других? Ты вправе учить других, как жить? Ты вправе принимать решения? А на самом деле, может быть, все далеко не так…
Что-то со мной происходило, пока Цхарн говорил. А может быть, он прав? Кто я, чтобы принимать решения? Я так часто ошибался в жизни… Разве я могу быть так уверен в себе?
– Мало того, ты считаешь, что вправе убивать. И ты уже убил многих… Тех, кто всего лишь мыслил иначе, чем ты.
– Тех, кто хотел убить меня…
– Не всегда, Ландзо, не всегда. Не притворяйся, ты не только защищался, ты и нападал. Ты пришел сюда, чтобы убивать. А ведь даже твой Бог учил совсем не этому. Кстати, о твоем Боге… ты ведь теперь у нас христианин, так? Ты теперь считаешь, что нашел истину? Что умнее всех других? И можешь проповедовать и учить? Какая глупость. Неужели ты полагаешь Бога настолько ограниченным, что он может придавать значение каким-то обрядам и именам? К Богу ведет множество дорог, и нет никакой разницы, по какой следовать… А вы считаете себя вправе убивать…
Я не выдержал.
– Ты загибаешь, Цхарн. Мы убиваем… не во имя Бога же! Потому что вы пришли, потому что мы защищаем нашу цивилизацию…
– Вот об этом я и говорю. Вы уверены, что для вашей цивилизации так лучше. Вы уверены, что сами знаете путь и можете указывать его миллиардам простых людей… А между тем, может быть, мы, видящие и знающие гораздо больше, могли бы предложить что-то иное.
– Пока все, что вы предлагаете – это смерть и муки, и разрушение…
– Не суди по внешнему, Ландзо. Ты же не глуп, – лениво сказал Цхарн. Смятение охватило меня. Действительно… откуда мы знаем, чего сагоны хотят, что они несут? Вдруг всеобщее процветание – как итог?
– А на что похожа ваша Галактика? Я не говорю о Квирине, вы себе создали этакий оазис. – Цхарн пренебрежительно усмехнулся, – но вся Галактика? Глостия… Серетан… все эти ваши шибаги, наркомафия… а эти примитивные правительства на отсталых мирах, чем они-то лучше нас?
– Но мы не можем отвечать за всю Галактику, – сказал я, – мы не можем изменить ее к лучшему. У каждого народа свое право выбора.
– А ты уверен, что это так уж правильно, предоставлять каждому народу, да и каждому человеку право выбора? Не умнее ли, если Галактикой будет руководить какой-то один народ… наиболее продвинутый, разумный… скажем, даже, сверхразум, сверхцивилизация. И заметь, ведь и вам не заказан ход в этот сверхразум. Я уже предлагал тебе. Все равно другого выбора у Галактики нет.
– Сверхцивилизация, – я слышал свой голос как бы извне. Он звучал иронически. А в мозгу моем билась паника, и Цхарн это знал, – сверхразум. Вас сюда никто не приглашал. Обойдемся и без сверхразума.
– Да? Может быть, вы даже думаете справиться с нами?
– До сих пор справлялись… – как сквозь пелену я услышал собственные слова.
(какое там – справлялись! Война идет уже семьсот лет… И до сих пор это противостояние, а сагоны тихой сапой захватывают одну планету за другой…)
– Ландзо, я покажу тебе кое-что… А потом мы поговорим.
В тот же миг я ощутил удушье. Не буквальное. Просто весь мир стремительно сузился и посерел. Потерял объем и цветность. Мир был плоским и черно-белым, как на экране лервенского телевизора.
Я вдруг увидел всю свою жизнь, каждый эпизод – все это одновременно, и все это с каким-то горьким, невероятным осмыслением… оказывается, все, что я делал, я делал совершенно неправильно. Ведь все зависит от точки зрения! И если посмотреть с другой точки зрения, я страшно виноват. Перед Пати. Даже перед Арни и Таро – за то, что не выдал их, если бы выдал, нам не пришлось бы бежать, они бы не погибли, а Зай, я теперь это понимал, действительно не отправил бы нас в штрафную общину…
И совсем другими глазами я увидел Квирин. Ведь тоска же смертная! Хоровые песенки под гитару, «Синяя ворона», примитивные вирши, и бессмысленная, совершенно тупая, бессмысленная работа, истерический энтузиазм, Космос, никому не нужный, да и безнадежно так его осваивать, и ничего это не дает, а вот сколько радости и счастья подлинного каждый квиринец теряет – не передать. И как я там жил? И как я работал ско? Нет ничего бессмысленнее, чем работа ско. Ладонями сдерживать океан зла… И мы еще этим гордимся. Да нет ничего пошлее, чем весь этот Квирин, и эти эстарги… Ах, как трогательно, как сентиментально! Мы идем на смерть. Чего ради? Дурость какая.
Можно совсем иначе жить. Только вот как я подумаю об этой другой жизни, тоже тоска берет. Ничего не хочется. Просто ничего. Жить не хочется. Я посмотрел на дессор. В принципе-то это очень просто, дуло в лоб направить, нажать спуск… все погаснет уже окончательно…
– Стоп! Хватит, – произнес Цхарн. Наваждение слетело. Не то, чтобы вернулась прежняя ясность, просто я перестал думать обо всем этом, и мир снова потеплел и стал трехмерным.
– Ты все еще считаешь, что вы можете сопротивляться нам?
– Это была демонстрация? – спросил я. Я знал, что-то во мне сломано безвозвратно… Я никогда уже не стану прежним.