Впереди - новая жизнь. Такое уже было, и мне удалось создать тихий теплый уголочек, резко и безжалостно кем-то разломанный. Новую жизнь начинать меня вынудили, поэтому особой радости от спасения и приближающихся перспектив попросту не было.
Ну, вот. Самое страшное тебе рассказала... Нет, Сашечка, курить давай не пойдем, а вот чаёчку - пожалуй.
Глава 04
Дальше было не так страшно, Саш. Надвигающаяся новая жизнь была полна неизвестного, нового, пугающего, но это были страхи иные, из жизни, а не из смерти и запустения. Потихоньку получилось себя убедить, что мне повезло гораздо больше, чем другим - это я уже не о погибших, а о выживших, спасшихся. Да, я оказалась в чужой стране, без жилья и без работы - но ведь мне не пришлось на себе изведать каково жить в лагере для беженцев; Бог миловал - не из горящего дома и не в одной ночной рубашке бежала, поэтому у меня все документы с собой. Да, канули в лету мои сбережения и пенсионные накопления - но мне всего сорок, к шестидесяти мало-мальский пенсион можно заработать заново.
Я думала, что, быть может, примеры двух мировых войн не пошли впрок амбициозным правителям, но уж в эмигрантской жизни, возможно, произошли изменения к лучшему. Ты удивлялся, говорил, что Ремарк в списке моих литературных предпочтений несколько выделяется - так я же в том числе сравнивала и пришла к выводу, что практически ничего не изменилось! Нет, колоссальный сдвиг, конечно, есть - но он примерно такой же, как и в случае с войной. Все осуждают Гитлера и войну, поэтому сейчас на Украине нет войны - там антитеррористическая операция. Так и в случае с эмигрантами - изменения касаются лишь того, что узаконенные бесправие и запреты зарабатывать себе хлеб насущный якобы отменены. Законами декларируется, что нам чуть ли не рады, но законы практически не выполняются. Оно-то понятно, если в отношении собственных граждан конституция и законы очень избирательны и даже ты можешь служить этому подтверждением, то чего можно ожидать в отношении чужаков? Но, поверь мне, от этого понимания не легче.
Я как-то случайно смотрела ток-шоу, в котором молодой, лоснящийся, очень бойкий говорун от политики, из так называемой партии власти, такой розовощекий, холеный, в рубашечке розовой и с розовой подкладкой пиджака распинался, доказывая, что нужна социальная реформа, урезающая затраты на инвалидов и пенсионеров. Он ратовал за сокращение категорий льготников очень убежденно заявляя: «У нас государство, а не дом призрения!». Российский политик, между прочим. Это было еще до войны, поэтому я довольно-таки бесстрастно подумала: «Если бы тебе ручонки сейчас отрезало, коими ты так эмоционально размахиваешь - интересно, как бы и что именно бы ты запел». Сейчас встреться мне подобный говорун, не знаю, насколько спокойно воспринимались бы его речи.
Понятное дело, увеличить штат отделения миграционной службы на пиковом участке, чтобы уменьшить очереди эмигрантов - это требует больших капиталовложений. Мне очень пригодились носочки из козьего пуха, заготовленные для зимы в Донецке - с середины ноября и до самого Нового года, каждую ночь к четырем или пяти утра идти занимать очередь и стоять двенадцать часов на улице. Да, Саш, именно стоять - простые скамейки поставить оказалось тоже дорого. Я ёрничаю, ибо понимаю - вовсе не дорого, а просто об этом никто не подумал. А почему не подумал? Потому что руководство местное плевать хотело на нас! Кто мы такие? Никто. И звать нас никак. Родной мой, вспомни как ты пытался дозвониться в ФМС - неделю же три телефона накручивал, но трубку никто так не поднял! Ты же сам, любимый мой экспериментатор, на пробу позвонил в другое отделение, не мигрантами ведающее, и с первого же раза дозвонился!
Говорю же, мне очень повезло - я ночевала у родных, в теплой постели, кушала домашнее, имела возможность принимать ванну, а возле здания миграционной службы мне помнится минимум три автомобиля, в которых зимой жили люди. Представляешь - зимой? Где они умывались, что кушали - мне неизвестно. Туалета - нет. Точнее - туалет есть для персонала, но не для посетителей. Ближайшее отхожее место - ох, как далеко... В ноябре-декабре мой шагомер по пятнадцать километров в день насчитывал.
Не хочу я выглядеть неблагодарной или, пуще того, той свиньей, которую пустили за стол, но ведь речь об элементарном восприятии - мы хотя бы тут людьми считаемся или, как господин Яценюк выразился, блеснув знанием английского, subhumans? Мы недочеловеки только там или и здесь тоже? Понятное дело, что в Турции прием был бы несказанно теплее и работу бы подыскали сразу, но не по мне это совсем...