Слава Мирейи де Пасторы росла в Стране Вечного Праздника как на дрожжах, и вскоре она решила заняться общественной деятельностью. Да и как, скажите на милость, с таким внешним видом не заикнуться о свободе и правах человека? Вскоре Мирейя де Пастора создала политическую партию, выдвинула свою кандидатуру на пост главы крупного региона Страны Вечного Праздника, и, вопреки всем прогнозам, за неё проголосовало немало избирателей. Как видите, стать травести может каждый, а вот стать своим в доску травести - на это способны лишь единицы! Кому-то ее нововведения понравились, кого-то удивили, но при этом пришлись по душе за смелость, поскольку, кроме нее, никто бы такого не осмелился предложить. Один из пунктов плана реформ, выдвинутого Мирейей де Пасторой, гласил, что в случае её избрания на пост главы региона будет разрешено сажать марихуану на дорожных газонах кольцевой развязки и продавать в булочных пироги с начинкой из гашиша. Несмотря на приложенные усилия, Мирейе де Пасторе не удалось получить место в парламенте, и ей пришлось ограничиться выступлениями на собраниях своей партии. Там она появлялась, разодетая как всегда в пух и прах: в вечерних нарядах, с блестящими украшениями и страусовыми перьями, - периодически наступая здоровенными каблучищами на ноги своим политическим соратникам и оглашая помещения зычным мужским басом: "Прости, браток, я тебя не заметила".
******
В то время как города Страны Вечного Праздника сотрясала массовая истерия, вызванная экономическим кризисом, в маленьком посёлке под названием Перепёлки жизнь текла по-прежнему ровно и неторопливо. Курочки неслись, козочки паслись, а сельские балбесы бесцельно слонялись туда-сюда, принимая с самого утра на грудь столько стопок сорокаградусных напитков и бокалов вина, что к обеду еле держались на ногах. Остальные жители Перепёлок тратили своё время и силы на выяснение отношений с соседями и ознакомление с поселковыми новостями. Наиболее активными участницами разговоров были женщины. "Здравствуй, соседка, - начинала одна сельчанка. - Я вчера видела, как ты о чем-то беседовала с Робертой, и меня поразило, как она на тебя нехорошо смотрела - искоса, исподлобья, ну о-о-очень недружелюбно". "Не знаю... - пожимала плечами собеседница. - Я, по правде сказать, ничего такого не заметила. С чего бы ей на меня плохо смотреть?" "Ладно, не хитри, весь посёлок помнит, как она на свадьбе твоей племянницы прилюдно обозвала приготовленную тобой еду помойкой!" - "Да ведь это когда было! Лет двадцать назад. Я и правда готовить тогда ещё ничего толком не умела. А с чего ты вдруг об этом вспомнила? С того времени много воды утекло". - "Смотри кума, тебе жить. Однако не по-доброму она на тебя вчера смотрела, ох, не по-доброму, помяни моё слово, со стороны-то виднее!" В последующие дни сельчанка, советовавшая другой держать ухо востро с Робертой, совершая утренний обход по магазинам и встречаясь с другими соседками, каждой из них по секрету сообщала: "Сегодня видела Фернанду-макарониху. У нее лицо такое озабоченное, ой-й-й! Говорит, что это, мол, ко мне Роберта в подруги-то набивается? Забыла, как мои макароны с томатным соусом на весь посёлок ославила, мол, не еда это, а помойка? Или просто делает вид, будто ничего такого в помине не было? Эх, ни стыда у неё, ни совести!" Пересказывать давние истории, зачастую приукрашенные рассказчиками, было вполне нормальным, и можно даже сказать, традиционным массовым занятием, служившим сельчанам не только для развлечения, но и для тренировки памяти. Благодаря их повтору, любой сельчанин мог вспомнить события десяти-, двадцати-, тридцати- и даже пятидесятилетней давности. При этом наиболее значимые, как правило, раскрывающие причины многолетних распрей между соседями, передавались от родителей к детям, а от них - к внукам. Таким способом в сельской местности обеспечивалась преемственность поколений.
Однажды собрались на главной площади Перепёлок три соседки: Подозрительная Сельчанка, Любопытная Сельчанка и Прижимистая Сельчанка. Как и другие любительницы посплетничать, они наслаждались процессом построения догадок и умозаключений. Им нравилось чувствовать себя доблестными сыщицами, как в художественных фильмах, где детективы способны по приобретшим фиолетовый оттенок клеткам селезёнки и найденному в старой коробке, лежащей где-то на чердаке, следу от пепла определить, что погибший от руки убийцы человек двадцать лет назад курил гаванские сигары. Первой начала разговор Любопытная Сельчанка: "Кто это там?" "Где?" - принялись старательно вглядываться в указанное ею направление две другие. "Только что прошёл парень с точно такой же собакой на поводке, как у моего соседа по подъезду", - неожиданно выдала Любопытная Сельчанка. "Думаешь, он её у твоего соседа украл?" - нахмурила брови Подозрительная Сельчанка. "Откуда мне знать? - пожала плечами Любопытная Сельчанка. - Я только вижу, что собака эта - породистая, вроде ротвейлером называется, и знаю, что таких больше ни у кого, кроме моего соседа, в нашем посёлке нет". "Хм, - вступила в разговор Прижимистая Сельчанка, - эти псины больших денег стоят, поэтому их только в городах всякие ненормальные держат. Представь, сколько нужно еды, чтобы такую кобылу мордастую прокормить, да ещё заплати, чтобы она стала твоей.... тьфу! Несуразица какая! Зачем только нужна такая зверюга?!" "Этот парень с собакой точь-в-точь, как у твоего соседа, хотя бы раз окликнул её по имени? - не унималась Подозрительная Сельчанка. - А не то, как мы догадаемся, своя она у него или краденая?" Прижимистая Сельчанка прищурила глаз: "Ох, чует моё сердце - ворованная она, и что продаст он её первому встречному, лишь бы поскорее сбыть с рук". "Это кому же? - удивилась Любопытная Сельчанка. - У нас в посёлке её никто не купит, даже дёшево, если только примет в дар, чтобы сад или огород сторожить. Она ведь ни к чему непригодная, даже овец пасти не умеет". "Тихо! Ш-ш-ш... - шикнула на них Подозрительная Сельчанка, - этот парень с собакой опять сюда идёт, и не один, а с другим". "Так это же мой сосед и есть, но только его собаку почему-то ведет тот, другой! - воскликнула Любопытная Сельчанка. - Видно, этот паренек - его друг или родственник, а иначе с чего бы он ему свою собаку доверил?" "Так, может, они вместе отправились её продавать или решили на ней как-нибудь по-другому заработать? - не унималась Прижимистая Сельчанка. - Я слышала, что между собаками устраивают бои, и что на этом их хозяева обогащаются. Не у нас, конечно, а в городах, но факт остается фактом. Собаки дерутся, а зрители делают ставки, какая из них победит. Видно, людям деньги девать некуда..." "Что правда, то правда", - кивнули в ответ её собеседницы.
В отличие от женщин, мужское население Перепелок предпочитало собираться не на больших открытых пространствах, по типу широких улиц и площадей, а в тёмных недрах поселковых баров. Разговоры у них тоже были, по сути, совершенно иными. Встретились как-то в баре трое жителей Перепёлок, которых в данном контексте можно назвать: Выпивший Cельчанин, Мужичок Навеселе и Непросыхающий Алкоголик. Из-за принятого на грудь в голове у них затуманилось. Впрочем, это нисколько не мешало вести беседу на мужские темы, отличающиеся от типично женских интересом к принципиальной стороне дела, а не мелким деталям. Опрокинув пару стопок коньяка, Выпивший Сельчанин пожаловался: "Вчера моему старшему пацану родственники жены подарили конструктор. Я было попытался его собрать, да не сумел". "А там... в коробке... разве никаких схем и рисунков... не было?" - расчленяя фразы на паузы, во время которых едва удавалось подавить рвотный рефлекс, уставился на него красными как у рака глазами Мужичок Навеселе. Выпивший Сельчанин почесал затылок и ответил: "А я не искал, может, они там лежат. Мне тогда почему-то подумалось, что дело тут в чём-то другом. Просто, мы, взрослые, не понимаем детских развлечений потому, что выросли из них, как из старых штанов. У нас голова уже по-другому соображает. Взять хотя бы мою жену. У неё мыслительный механизм тоже непонятный какой-то. Недавно, наконец-таки, сдала на права, села за руль и заявляет: "Я на большой скорости боюсь ездить!" При этом разгоняется до 80 км/ч, цепляется за руль мёртвой хваткой и закрывает глаза. Как такое понять? Я, когда сидел рядом с ней, на переднем сиденье, чуть от страха в штаны не наложил!" "А я уж-ж-же налож-ж-жил и ник-к-кому об этом не сказ-з-зал!" - раздался из угла барного помещения возглас Непросыхающего Алкоголика, поднявшего указательный палец кверху, по направлению к висевшей на потолке тускло светящейся лампочке. Усилием воли Мужичок Навеселе попытался переварить услышанное, но справился с этой задачей лишь частично. "Жена... говоришь, - отозвался он, - у меня тоже... есть. В конце каждого месяца требует: "Давай деньги! Я их положу на счёт в банке! А не то ты всё пропьёшь..." А я их не пропиваю... я их вкладываю в себя... у меня организм тоже, как банка... вмещает... почти всё, что ему дашь. А если вкладываю в него слишком много... вот этих капиталов, - и он жестом указал на кружку пива, - то он их потом возвращает... с процентами..." "А моя б-б-банка уже дав-в-вно прохуд-д-дилась! - прохрипел Непросыхающий Алкоголик. - Но со с-с-стороны не з-з-заметно, пр-р-равда?" "Еще как заметно, - отозвался Выпивший Сельчанин, - я тебя трезвого уже лет десять не видел". "Ну... хорошо... допустим... можно бросить пить, - вмешался Мужичок Навеселе. - А смысл-то какой? Что от этого... жизнь станет лучше?" "Нет, наверное", - серьёзным тоном отозвался Выпивший Сельчанин. "Ну... станет у нас больше этого... как его... свободного времени, - продолжил своё философское рассуждение Мужичок Навеселе. - И что? Что... с ним делать-то? На что... его тратить? Помогать жене... по хозяйству? Выносить мусор... три раза в день? Читать... познавательную литературу? Играть в эти... как их там называют... шахматы?" "Н-да, - в глубокой задумчивости произнёс Выпивший Сельчанин, - если взглянуть на вещи с такого ракурса, то перспектива вырисовывается нерадужная. Тогда уж лучше пить!" "А я уж-ж-же дав-в-вно это п-п-понял! - отозвался Непросыхающий Алкоголик. - Но мн-н-ногие мне не вер-р-рят! Поч-ч-чти ник-к-кто! Ол-л-лухи, ядрё-ё-ёна кор-р-рень!"