Виккерс. Во всяком случае, не предатель, бежавший от справедливого суда. Я летчик союзной авиации, которая громила таких ублюдков, как ты!
Дзюбин. Я ублюдок? Ах ты!.. (Полез с кулаками на Виккерса.)
Виккерс отталкивает Дзюбина — тот падает навзничь. Виккерс стоит. Рядом с ним — Джеф и Терри, готовые к бою. Глазырин пытается поднять Дзюбина. Но это ему не удается.
Николова. Остановитесь! Попадем в полицию.
Джеф. Давай, Терри, поднимем эту падаль.
Терри. Давай. (Поднимает Дзюбина, отводит к его столику.)
Глазырин, Не обижайтесь, господин Дзюбин в нетрезвом состоянии.
Джеф. Я б его протрезвил на всю жизнь.
Терри. У нас еще будет время привести его в сознание!
Джеф (Дзюбину). Я запомнил твою фотографию... Остерегайся, падаль!
Идут к своему столику. Появляется Елисеев.
Елисеев. Господа, господа!.. Непорядок... Неровен час, полиция... Неприятности... Господин Дзюбин, нехорошо себя держите... Господин Глазырин, как вы разрешаете?
Глазырин. Все как-то мгновенно произошло... Федор Прокофьевич, мы же человека ждем... А вы себе позволяете...
Дзюбин (заплакав). За что он меня ударил?
Глазырин. Не он вас, вы на него с кулаками... Это же докеры. С ними шутки знаете какие... У них кулаки каждый по пуду. Поднесет — забудете, как папу с мамой звали.
Дзюбин. Он у меня еще поплачет кровавой юшкой.
Глазырин. Успокойтесь. Человека ждем... Понимаете, человека? От шефа. Невоздержанный вы человек. Вам доверять перестанут.
Дзюбин. Наливай!
Глазырин. Вам достаточно, Федор Прокофьевич.
Дзюбин. Мне никогда не бывает достаточно. Наливай, говорю. Нервы расшатались.
Николова. Не обращайте внимания, Фрэнк, на всякую мразь.
Виккерс. Это один из самых подлых людей среди местных эмигрантов. Они что-то замышляют против русского моряка.
Николова. Но что замышляют?
Виккерс. Пока не знаю... Любую провокацию. Разве они упустят такой случай?!
Николова. Они кого-то ждут. Этот, другой, все время смотрит на часы.
Виккерс. Я думаю, что нам с Джефом и Терри лучше покинуть сейчас заведение... А вы с Борисом еще потанцуете здесь... И посмотрите за ними... Как думаешь, Борис?
Николов. Думаю — так.
Виккерс. Не будем мозолить глаза. (Отсчитывает деньги.)
В это время в дверях появляется Линкс. За ним, на некотором расстоянии — Неизвестный. Минуя танцующих, направляется к столику Глазырина. Дзюбин поднимается с места. Неизвестный садится в стороне.
Глазырин. Сидите, не привлекайте внимания.
Линкс. Добрый вечер, господа!
Дзюбин (приподнимаясь). Здравствуйте, господин...
Линкс. Не будем столь официальны...
Глазырин. Ждем вас давно.
Линкс (подзывает Елисеева). Дабл-виски...
Елисеев. Сию минуту. (Уходит.)
Виккерс. О, да это Линкс!
Джеф. Падаль...
Терри. Тихо, Джеф.
Виккерс, сейчас нам время уйти. (Оставляет деньги Николовым.) Благодарим за компанию. (Уходит. За ним — Джеф и Терри.)
Николовы уходят танцевать.
Линкс. Вижу, сидите здесь давно! (Рассматривая бутылку.) Надеюсь, вы не принесли ее сюда пустой?
Дзюбин. Я враг пустых бутылок.
Линкс. По-моему, вы враг полных бутылок.
Дзюбин. Точно, господин...
Линкс (перебивая Дзюбина, хлопает его по плечу). Я знаю, вы добрый малый. (Глазырину.) А где же ваша дочь?
Глазырин. Она подойдет... Подойдет, чуть позже. (Линксу.) Слушаем вас.
Линкс. Матроса надо оставить здесь.
Дзюбин. Здесь? А на что он здесь?
Глазырин. Федор Прокофьевич, давайте послушаем.
Линкс. Имеется приказ. Скоро десять лет, как здесь никто из ваших земляков не оставался. Нам нужно, чтобы этот матрос сделал заявление в газетах. Выступил по радио. Нужен его живой голос. Его фотографии на пресс-конференциях. Нужны свежие люди оттуда. Он молодой... электрик... Рабочий класс. Ему поверят.
Глазырин. Трудно...
Линкс. Попробуем через доктора Ряжских воздействовать на него.
Дзюбин. Ряжских — гад... Играет интеллигента... Не желает с нами знаться.