Бескомпромиссный вывод делает эти строки итогом, кодой нашего долгого разговора.
По телевизору показан увлекательный фильм о Григории Соколове; в нем он много говорит о Гилельсе. Это ценно вдвойне — и потому, что слова принадлежат одному из крупнейших пианистов современности, и потому, что Соколов долгие годы «молчал».
Прислушаемся: «Эмиль Григорьевич Гилельс — это великий музыкант, великий пианист… это огромная личность… Но так как искусство не имеет времени, жизнь искусства Гилельса вся в будущем… Мне это напоминает тот талант, которым обладал еще и Куперен… Вот эта на удивление достойная жизнь — это тоже своего рода талант… Он обладал двумя дарованиями: одно, всем известное — это великое музыкантское дарование, это великий музыкант, второе — очень достойный человек… Я никогда не употребляю прошедшее время… Я не говорю: „Играл Гилельс“, я говорю: „Играет Гилельс“… Я не употребляю имена таких людей, как Гилельс, Гульд, Шнабель, Рахманинов в прошедшем времени, настолько (сильно) ощущение того, что это здесь, сейчас… Как раз эти люди, с которыми идет очень интенсивное и удивительное общение».
Тут ни убавить, ни прибавить — каждое слово говорит само за себя. Сделаю особый акцент здесь: «…На удивление достойная жизнь…» Приостановитесь, вспомните…
Но что для гилельсовскго искусства, которое «все в будущем», какие-то там события 2000 года?! Это всего лишь мелкие происшествия на бесконечном пути — он, этот путь, будет длиться, пока жива сама музыка.
Как огромный океанский лайнер оставляет за собой многометровые волны и вскипающие водовороты — они не скоро улягутся, — так и Гилельс, как никто другой (большому кораблю — большое плавание!), вызвал бурю разноречивых оценок и отзывов. Так уж было ему положено «по росту» — взбаламутить спокойные воды советской критики, где все должны были дуть — и дули — в одну дуду…
Стало модным и чуть ли не обязательным, к месту и не совсем, цитировать Пастернака, — все одно и то же, одно и то же: «Быть знаменитым некрасиво…» или «Во всем мне хочется дойти до самой сути…» Понемногу стал даже ощущаться легкий привкус пошлости…
Нарушу эту традицию и вспомню совсем другие строки великого поэта. В стихотворении «Мейерхольдам» Пастернак написал: «Если даже вы в это выгрались,/ Ваша правда — так надо играть». Переадресую эти слова, придав им самый прямой смысл, — Гилельсу. Прощаясь с моим героем, трепетно говорю ему: «Ваша правда — так надо играть».
И еще, напоследок.
Применительно к театру Борис Пастернак сказал замечательные слова, отнесем их — с полным на то основанием — к исполнительству:
Гилельс обладал этой отвагой. Он играл — на века.
Тыльная сторона обложки
«Среди многих великих пианистов Эмиль для меня всегда номер один.» /Герберт фон Караян/
«Это феноменальный талант, многократно помноженный на чуткость души, тонкость интонации, совершенный вкус и совершенное чувство музыки.» /Карл Бём/
«Эмиль Гилельс был для меня священнослужителем за роялем.» /Курт Мазур/
Иллюстрации
