Нет, до меня просто не доходит. Он был женат, но больше времени проводил с Диларой. Значит, у них с женой так себе отношения? Или их вообще нет? Возможно, просто подпись стоит, а так они вовсе не семья...
Но в любом случае тот недомужик сделал свой выбор. Послал мою подругу, сказав, что нафиг она ему не сдалась. А сейчас сам за ней тащится, так еще и смеет угрожать. Охренели в край эти мужики, ей-богу.
Дверной звонок застает меня в тот момент, когда я иду полежать немного в нашей с дочерью кровати. Так и застываю в гостиной с телефоном в руке. Смотрю в глазок, чтобы убедиться, что пришел Эмиль. Ну мало ли... Вдруг Салтыков-старший подумал, что сможет убедить меня сейчас, когда я немного остыла.
Благо, по ту сторону двери стоит Бестужев. Открываю и удивленно хлопаю глазами. В каждой руке Эмиля несколько пакетов. Фрукты, продукты... Сладости. Чего только нет.
— Ты считаешь меня монстром?
— Шутки — это уже хорошо, — усмехается, проходя мимо меня, прямиком в кухню. — Помоги все разложить в холодильник.
— Ну, спасибо, конечно, — недовольно ворчу я, потому что часть всего, что купил Эмиль, придется выкинуть. Мы же с дочерью ни разу не обжоры, чтобы все это съесть! Срок годности истечет! — Ты напомнил мне старые добрые времена.
Эмиль замирает с пачкой круассанов в руке. Снова усмехается, а потом продолжает раскладывать все на стол.
— У меня к тебе вопрос, — серьезно заявляет он, все так же не глядя на меня. — Я нашел некоторые документы в одной из больниц Москвы. Примерно через три недели после нашего расставания... У тебя случился выкидыш.
Бестужев поднимает на меня взгляд. В его зрачках пробегает боль и разочарование. И снова опускает взгляд, буквально через считаные секунды.
— Скажи, этот ребенок был моим? Пожалуйста, Арина, — его голос становится еле слышен. — Я очень хочу это знать.
— Замечательно. За все восемь лет я всего лишь один раз попала в больницу? И тот с выкидышем? Ты ничего не путаешь, Эмиль?
— Не путаю. Всего один раз, Арина. Выкидыш на седьмой неделе, — положив на стол пакет с апельсинами, Эмиль надвигается на меня и, оказавшись рядом, берет мое лицо в ладони, внимательно изучает глаза. — Это был мой малыш?
— Твой, — подтверждаю я. — Но... Я его потеряла, Эмиль. И уже как бы смирилась. Ведь ничто не вернет мне то чудо, что я не смогла сберечь.
— Из-за меня, да? — хрипло шепчет мне в губы. — Прости, Арина.
Хочется сказать, что ни черта не из-за тебя. Но я молчу, всматриваясь в синие, безумно любимые глаза. Не понимаю, почему он так говорит. Ведь в больнице обязательно должна была быть и другая информация. Что я потеряла одного из двух малышей... И что родила второго через семь месяцев.
— Откуда ты это узнал?
Эмиль отстраняется, отходит к окну.
— Сегодня Глеб приходил. Сказал, что после моего так называемого «исчезновения» ты хотела наложить на себя руки. В итоге... — он бьет кулаком в подоконник. — Мой человек обещал мне подготовить документы о тебе через три дня. То есть... Они будут на моем столе уже послезавтра. Салтыков вчера просто убил меня словами. С утра поехал в больницу и уверился... Ты действительно лишилась нашего малыша.
— И что тебе еще Глеб сказал? — тихо интересуюсь я.
Артист хренов! Даже сейчас не оставляет нас в покое. Все карты снова перемешивает. Неужели все документы уничтожил и оставил только то, что ему выгодно? Это разве возможно? Тем более сейчас, когда у него ни гроша за душой? Или все-таки в друзьях остались люди с хорошими связями?
— Что ты была хорошей женой, но от него детей не захотела.
Я улыбаюсь, а потом тихо смеюсь, дальше... Этот смех превращается в хохот. Даже слезы из глаз брызжут.
Вот придурок! Вот скотина! Да ну тебя, Глеб, в пятую точку! Фантазия-то у тебя офигенная. Даже я не смогла бы додуматься и так нагло соврать!
Фу, аж тошно становится. Всего одна мысль: я и Салтыков в кровати — и блевать хочется.
Не думаю, что Эмиль ему поверил. Просто решил убедиться и поехал в больницу, а там подтверждение слов Глеба. Охеренный план, однако! Специально все Салтыков накрутил! Возможно, с помощью своих защитников! То есть моего и своего папаши.
— Нет, Эмиль, ну это действительно такой ржач, — не могу прекратить смеяться. Аж живот разболелся. — Я... Лучше уйду.
Мне нужно успокоиться. Просто взять себя в руки. Что я и делаю в следующий момент. Иду в ванную, умываюсь, привожу себя в порядок.
Застаю Эмиля на балконе. Он с кем-то общается по телефону на повышенных тонах.
— Надо срочно. Никаких двух дней. Я уже с ума схожу тут, понимаешь? — рычит он в трубку. Я стою сзади, изучаю его мощную фигуру. Мечтаю, чтобы все скорее закончилось. — К вечеру жду всю информацию у меня на столе. Ты понял?
Не знаю, что отвечает Эмилю его собеседник, но Бестужев готов орать в голос. Он сжимает пальцы в кулаки, волосы свои тянет, вырвать их хочет, походу.
Я ложусь на диван в гостиной, чувствуя, как меня выворачивает наизнанку. На самом деле Глеб снова умудрился меня удивить. И Эмиль тоже, естественно. Значит, вечером, когда он узнает обо мне все, то обязательно примчится. Пусть не ради меня, но ради Эмилии уж точно.
Глава 19
Разочарование — очень плохое чувство. Тем более когда человек разочаровывается в близком, любимом мужчине. Пусть я искренне считала, что Эмиль буквально через несколько часов вернется ко мне, узнав какую-либо информацию о прошлом, все случилось немного наоборот — его нет целых два дня.
Зато приехала Дилара, которая говорит без умолку, рассказывает, как прошла ее командировка. Да, я вижу по ее глазам, как она рада тому факту, что доказала своему бывшему, какая она крутая и что может сломать его, несмотря на то, как бешено колотится ее сердце, когда Камиль рядом.
Как и мое сердце, когда Эмиль рядом.
И мы даем отпор, хоть всем сердцем и душой хотим обнять, прижаться. Забыть все обиды.
Было бы это так легко сделать, как сейчас звучит.
Моя дорогая подруга беременна. От чужого мужа. И да, она боится. Ей страшно. Я же... Я смотрю на нее и вижу в ней себя. Точно так же она бежала в аптеку восемь лет назад, покупала мне тест на беременность и ждала, когда я его сделаю. Радовалась вместе со мной двум ярким красным полоскам, хоть на душе кошки скребли.
Едва я успокаиваю Дилару, оставив ее в гостиной, иду переодеваться. Нам нужно ехать в больницу, узнать, какой срок у малыша. Но, как всегда, в самый неподходящий момент кому-то приходит в голову позвонить мне. И это, естественно, Эмиль, на которого я адски зла. И будь он рядом, я бы... Агррр! Убью же! Мерзавец!
— Да, Бестужев!
— Арин, ты где? Надо поговорить.
— Где я? Дома я, шеф. Что-то не так? — аж рычать в голос хочется.
— Надеюсь, полностью выздоровела? — уточняет совсем тихо. Его спокойствие меня просто бесит!
— Да, шеф, представляешь, полностью выздоровела! И даже тест на беременность купила! Две полоски! Прикинь!
Воцаряется ожидаемая тишина. Эмиль молчит, в то время как я натягиваю на себя кофточку.
— Ну что, шеф, язык проглотил? — цежу я сквозь зубы. — На обследование еду. Некогда с тобой тут болтать. На работе буду после обеда. И без всякого отдыха и прочего. Даже обещаю. Пока.
Уже собираюсь отключиться, как слышу вопрос Эмиля: