Эмиль лишь усмехается и кивает в сторону лестницы. Я встаю и без раздумий иду туда, следом за мной и девушка.
— Я не знаю, где эта студия, — подает она голос, догоняя меня.
— Я тоже, — почему-то ее слова вызывают улыбку. — Будем искать.
Искать долго не приходится. Первая дверь — как раз то место, куда нас послал Эмиль. Сцена, подиум с манекенами, одетыми в шикарные платья. Да, я очень удивлена. Не ожидала от Бестужева. Но я очень стараюсь скрыть свое удивление.
— Арина, — зовет меня гостья Эмиля, едва мы присаживаемся за круглый стол. Беру красную папку, лежащую на столе. Из любопытства.
— Да? — я улыбаюсь.
— Меня Мирославой зовут. И... Все не так, как тебе кажется. Я ничего общего с Эмилем не имею. Ну, почти, — шепчет она, заглядывая в мои глаза.
— Ты думаешь, я ревную? Нет, — качаю головой. — Если бы у Эмиля была женщина, Мирослава, он даже не стал бы скрывать. И всякой ерундой не стал бы заниматься. Никогда не занимался. Всегда был серьезным и сразу давал понять, чего хочет, а чего нет. Что ему нравится, а что нет. Ты не смотри на то, что он шутит постоянно. Эмиль совсем другой... Я его, наверное, знаю лучше всех. Сразу поняла, что ты к нему отношения не имеешь, как только увидела.
Мы приступаем к работе. Эмиль не появляется несколько часов.
— Он специально. Хочет увериться, что я справлюсь со своей задачей. Ему нужна твоя идеальная фотография. И она у меня уже есть, — хитро усмехаюсь я, разглядывая снимок в мониторе фотоаппарата. — Ни единого повода для его ворчания нет.
— Я могу снять платье? Очень жарко.
— Конечно. Мы закончили, — довольная, откидываюсь на спинку стула. — Сними и иди смотреть на себя, красотку. Ты просто прелесть.
Через несколько минут Мирослава смотрит на свои фотографии с улыбкой на лице. Пусть я не хотела сюда приезжать и снимать баб Эмиля, как крикнула вчера ему в лицо, но этот день мне однозначно понравился. Давно я не работала с фотоаппаратом, не ломала себе голову, в каких позах лучше будет сделать кадр. Но результат мне очень даже понравился.
Она спускается вниз, якобы за водой. И не появляется больше получаса. Человек, который привез меня, забирает снимки, уходит. Подхожу к окну и нахожу глазами Эмиля во дворе. Он разговаривает с каким-то мужчиной. А через минут десять получаю от него звонок и сразу же принимаю:
— Арина, срочно ко мне. Вниз, — доносится голос Эмиля, а дальше... Дальше короткие гудки.
Закатив глаза, цежу сквозь зубы несколько нецензурных слов. Задолбал. Убью, как только смягчусь. А это, увы, будет не скоро.
Не спеша спускаюсь. Пусть бросается приказами сколько влезет. Да, я обещала ему не перечить, но характер мой не изменишь. Подчиняться я не так уж сильно умею.
Мужчина, с которым разговаривал Эмиль во дворе, выходит моментально, как только я оказываюсь в просторном кабинете Бестужева.
— Что случилось? — складываю руки на груди.
— Сядь, — очередной приказ.
— Мне так хорошо, спасибо. Эмилию...
— Ее привезут сюда. Я не забыл о своей дочери, Арина.
— Замечательно. А если ближе к делу? Я устала...
— Чуть позже поднимешься. Твоя комната уже готова. И Эмилии тоже.
— Чего, прости? Я не собираюсь тут ночевать! — повышаю голос.
— А я не спрашивал твоего мнения, заметь, — говорит твердо, но я по глазам его вижу — он специально выводит меня из себя. — Останетесь тут. И эта тема не обсуждается.
Глава 25
Комната, предназначенная для меня, очень просторная. И с балкона видны не только ворота, но и задний двор, где находится огромный бассейн. Вкус у Бестужева однозначно крутой. Да только мне до него сейчас нет никакого дела.
Звоню Диларе, болтаю с ней несколько минут. Меня клонит в сон, но Эмилия не выходит из головы. Когда ее привезут? Я успела соскучиться по дочери.
Ложусь на огромную кровать и сама не знаю, как проваливаюсь в темноту. Меня никто не будит. Абсолютно никто! Но, проснувшись, я понимаю, что Эмиль все-таки был здесь — он укрыл меня одеялом. А мобильный лежит на тумбочке... А ведь я отчетливо помню: что-то искала в социальной сети. Телефон туда однозначно не клала.
Ни одного звонка не поступало. Дочка не звонила, а это значит... Тревога бьет по оголенным нервам. Сердце начинает бешено колотиться в груди. Но, кажется, зря. Потому что едва я подхожу к лестнице, как слышу звонкий смех Эмилии. Они что-то примеряют во второй комнате справа. Первая — моя.
Останавливаюсь у двери и прислушиваюсь к голосам. Эмиль там. Без сомнений.
— Смотри, это платье тоже очень красивое, — говорит он. — Давай лучше примерим хотя бы одно?
— Может, с мамой? — уточняет дочь. — Они все красивые.
— Наденешь это. И для мамы будет сюрпризом, когда она увидит тебя, — предлагает Эмиль.
— Хорошо, — малышка соглашается. Я слышу шорох, а потом тишина... Которая длится несколько минут. Я уже начинаю нервничать, даже шажок вперед делаю, но сразу же останавливаюсь, услышав вопрос Бестужева:
— Откуда у тебя эта цепочка?
Цепочка... Та самая, которую подарил мне Эмиль. Вернее, хотел подарить. Восемь лет назад. Но не успел этого сделать. Я нашла украшение в шкафу и забрала себе. После рождения дочери подарила единственное напоминание об ее отце малышке. Ни разу не снимала с ее шеи. Кулон в виде буквы «Э», сзади которого написано «Э» плюс «А» — равно бесконечности.
— Это мамин подарок. Много лет ношу эту цепочку. Она приносит мне удачу. Тем более в каких-либо соревнованиях по танцам. Тебе нравится?
— Конечно. Очень красивая. И платье... очень тебе идет. Мама будет в восторге. Подождешь? Я зайду к ней.
— Конечно.
Я возвращаюсь в комнату, чтобы Эмиль не подумал черт знает что. Да, я подслушала их с дочерью разговор, но ему об этом знать незачем. Ложусь на кровать и быстро укрываю себя одеялом.
Чувствую тяжелые шаги. Эмиль уже внутри. Садится на край кровати и... Касается пальцами моей щеки. Гладит волосы.
— Просыпайся, Волчонок, — хриплый шепот вибрацией проходится по грудной клетке. — Эмилия тебя ждет. Без тебя нам скучно.
Мне хочется рычать от злости. Скучно ему, видите ли. Где же Мирослава? Где его друзья, с которыми он общается гораздо вежливее, чем со мной?
— Иди в пятую точку, Бестужев. Оставь меня в покое, — бурчу, втягивая носом воздух. — Ненавижу тебя.
— Я знаю, — выдает, вздыхая. — Ужинать пора. Эмилия раз десять спросила, не заболела ли мама. Потому что ты часов пять спишь. Все в порядке? Нигде не болит, Арин? Температуры вроде нет.
— Лучше бы была температура, чем сердце так болело...
— Мамуль! — зовет меня дочь.
Я резко сажусь на кровати и разглядываю ее. На ней безумно красивое белоснежное платье до коленок. И волосы распущены. Я каждое утро плету их. Наверняка это дело рук Эмиля. Он всегда любил распускать мои пряди, сейчас то же самое делает с дочерью.
— Малыш... Какая ты у меня красивая. Просто прелесть.