— Забей на мобильный. На кухню не хочешь пойти? Тебе надо успокоиться. Может, выпьем чего-нибудь крепкого?
— Нет, — утыкаюсь носом в его шею, втягиваю безумно любимый аромат в легкие. — Если ты думаешь, что я с ума по тебе схожу, то ты ошибаешься. Я тебя ненавижу ровно настолько же сильно, как ненавижу своего отца. Понял меня? Все вы, мужики, гады.
— Зря ты меня с ними сравниваешь.
— Ты тоже хранил мне верность, как хранила тебе я? — усмехаюсь. — Не т*а*ал баб? Никаких?
— Просто у меня не было серьезных отношений после тебя, Арина. А сейчас, раз у нас есть дочь...
— Хочу виски, — перебиваю. — Потом сделаешь предложение руки и сердца. А я подумаю, стоит ли его принимать. Ты такой засранец, что я иногда придушить тебя готова.
— Дерзай, — усмехается Эмиль.
Его телефон, валяющийся на полу, подает признаки жизни. Я резко встаю с его колен и обхожу стол, беру мобильник, решая, что это мой отец. Но на экране вижу совсем другое, что меня ничуть не радует. Наоборот. Сердце начинает стучать как ненормальное.
«Анжели».
Глава 28
В мозгах долбит «Анжели... Анжели... Анжели...»
Очень стараюсь не подавать виду, как меня все раздражает. Как я зла и как хочу испариться, не видеть Бестужева как минимум месяц. Не хочу я, чтобы мой босс видел, как меня бомбит.
Вчера я швырнула телефон в него и вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь со всей дури. Закрылась в комнате, где спала дочь. Потому что туда Эмиль не пришел и не стал бы настаивать на разговоре. На который у меня не было сил. Хватит. Достаточно.
Всегда, когда я думаю, что моя жизнь потихоньку налаживается... Происходит то, что переворачивает все, о чем я мечтаю, вверх дном.
Анжели...
Кто она?
Кто она такая? Кто для Эмиля? Он берет меня как изголодавшийся зверь в своем доме, а потом, буквально спустя час, звонит ему какая-то там Анжели. А главное, он с ней разговаривает! Черт тебя раздери, Эмиль!
— Мам, почему ты такая грустная? И... Мы куда-то спешим? — спрашивает дочь, гладя меня по волосам.
Я опустилась перед ней на корточки и пытаюсь протолкнуть пуговицы ее рубашки через петлю. Сказать, что да, спешу, я не могу. Потому что вопросы в голове дочери начнут плодиться.
Немедленно надо свалить, пока Бестужев не зовет на завтрак. Видеть его желания нет. Да, я как трусишка сбегаю от него. Я просто боюсь... Боюсь услышать от него то, что разорвет мое сердце на куски. И я окончательно сломаюсь. После чего я не смогу стать прежней Ариной, которая привыкла стойко стоять на ногах. Во второй раз я этого не переживу...
Что бы ни делал Глеб, мне было абсолютно все равно. Но сейчас... Сейчас речь идет не о Салтыкове, а о Бестужеве. Который на протяжении многих лет является хозяином моего сердца. Того самого, сломанного.
— Нам в школу бежать. Она не так близка отсюда, как от нашей квартиры, родная. Так что... Не медля выходим. Рюкзак забери.
— Мамуль, ну подожди, — дочь крепко сжимает мою руку. — Папа сказал, что меня теперь будет отвозить водитель. И привозить тоже. Тебе не говорил?
Вздыхаю. Нет, не говорил. Да и не согласна я. Два года я занимаюсь этим сама и ни разу не жаловалась. Иногда не получалось, да. Выручал дядя Семен или же моя дорогая Дилара. Но сейчас... Не хочу, чтобы он так быстро начал за меня что-либо решать. Качать свои права. Да, он отец Эмилии. Но это не значит, что я теперь не в праве знать, что он там запланировал... Вот вчера мог бы рассказать, мол, нанял водителя. Но он этого не сделал. Зато он не отказал себе в удовольствии поболтать со своей Анжели. На ночь глядя! Я же слышала, как он принял звонок.
— Возможно. Но не сегодня. Давай уже. Ты почему меня не слушаешься?
— Слушаюсь! — возмущается дочь, забирая с дивана рюкзак. — Прости, не хотела тебя обидеть.
Черт! Я начинаю ругаться на малышку, хотя она вовсе ни в чем не виновата. Я зла на Эмиля, отыгрываюсь на нашей дочери.
— Арина... — зовет меня домработница. — А завтрак? Эмиль в своем кабинете. С раннего утра окружил себя папками. На столе нет места даже чашку чая поставить. Он без вас не стал есть. Может...
— Мы спешим в школу, — перебиваю я женщину. Выходит грубовато, но... Слово не воробей, как говорится. — Извините. Эмиль пусть завтракает один. Раньше ведь так и было, верно? Или...
Еле сдерживаюсь... Мысленно бью себя в лоб, затем кусаю нижнюю губу. Анжели... Это имя не выходит из головы, и я чуть ли не ляпнула, не хочет ли позавтракать Эмиль с ней? Еще не хватало, чтобы дочка стала свидетелем моих сцен то ли ревности, то ли раздражения и гнева.
— Он вас обидел? — тихо уточняет она, косясь на мою дочурку. — На самом деле он может казаться резким, но сердце у него очень доброе. Я все же настаиваю...
— Нет, простите. Нам действительно пора. Вечером при любом раскладе увидимся. Я так думаю. Если сегодняшний день не вымотает меня. До встречи.
Сажусь в машину, завожу мотор. Выезжаю со двора. И в зеркале заднего вида замечаю Эмиля, стоящего у двери. Он что-то спрашивает у своей домработницы, машет в нашу сторону рукой.
Злится? Прекрасно.
Я всю ночь не спала. Убивала себя мыслью, кто же такая та сучка... Анжели... Будь она неладна, кем бы ни являлась. Ощущаю такую тяжесть в области груди... Где вроде бы находится сердце.
Ну а если честно, то разозлил меня другой факт. Я бросила на Эмиля вопросительный взгляд, мол, что за чучело тебе звонит. А он... Он потребовал свой телефон. Я тоже могла бы принять звонок и поставить на громкую связь, как поступил он, когда мне звонил Гордей. Но Бестужев так прорычал... «Немедленно верни телефон!» Ну и я, обладательница немного дерзковатого характера, стрельнула в него его ценным гаджетом. Сукин сын! Я еще расплачусь с тобой. И с той Анжели, естественно!
— С тобой все в порядке? — спрашивает Дилара, без стука распахивая дверь моего кабинета. — Блин, куда ты вообще бежишь? Я никак не успевала тебя догнать. Мало того, что шаги у тебя метровые, так еще и не слышишь меня.
Откидываюсь на спинку кресла, потираю виски. Массирую лоб пальцами, стараясь очухаться. Это неправильно. Я вся на нервах. А еще... Меня убивает ревность и злость одновременно.
— Эмилю звонила какая-то баба, — признаюсь я.
— И? — подруга садится на диван, с любопытством заглядывая в мои глаза.
— Он мало того, что ни слова о ней не сказал, так еще дал понять, насколько она важна ему. Нет, вот только не говори, что я от ревности! Раз я для него гораздо важнее... Почему ответил на звонок только после того, как я вышла из его кабинета? Эмиль прекрасно знает мой характер! Прекрасно знает, Дилара, какой я стервой могу быть, когда он играет на моих нервах. Когда специально пытается меня задеть или сделать больно!
— И у него это получилось, — фыркает Дилара, заламывая себе пальцы. — Я тебя сейчас прекрасно понимаю, но постарайся взять свои эмоции под контроль. Они могут выжать из тебя всю твою энергию. А работа у нас такая, моя дорогая, что ни дня нельзя болеть или же чувствовать себя плохо. Потому что потом дел навалится столько, что дышать станет невозможно.