Это правило всего чаще теряется изъ вида при воспитаній, и изъ двухъ указанныхъ крайностей всего болѣе въ ходу та, которая насилуетъ природу человѣка. Ребенка считаютъ вообще листомъ бѣлой бумаги, на которой воспитатель можетъ вписать рѣшительно все, что онъ ни захочетъ, воскомъ который онъ можетъ отлить въ какую угодно форму. У воспитателей нѣтъ недостатка въ авторитетахъ для подтвержденія своихъ деспотическихъ привычекъ, и этими авторитетами для нихъ бываютъ даже геніи наиболѣе служившіе освобожденію ума человѣческаго: Аристотель учившій что многое, въ сущности все зависитъ отъ того съ чему мы были пріучены въ дѣтствѣ; Кантъ сказавшій: Der Mensch kann nur Mensch werden durch E^iehung, er ist nichts, als. was die Erziehung ans оhm macht; Локке приводившій мысль, что изъ 10 человѣкъ 9 обязаны своимъ характеромъ, всѣми своими качествами воспитанію; Гёте говорившій въ своихъ ксеніяхъ
Неоспоримыя истины о важности воспитанія, высказанныя такими авторитетами, послужили доказательствомъ для родителей и педагоговъ ихъ права гнуть и насиловать природу ребенка по произволу. Люди всегда толкуютъ ученія сообразно со своими наклонностями. Прежде деспотизмъ находитъ опору въ мистическомъ ученіи о подчиненіи плоти духу, въ наше время въ ученіи о всемогущемъ вліяніе среды. Если среда всемогуща, то мы всемогущи потому что мы представляемъ среду для ребенка, говорятъ деспоты воспитатели. Локкъ училъ, что въ умѣ не можетъ быть ничего чтобы не было вложено въ него путемъ сознанія — слѣдовательно умъ ребенка долженъ воспринимать все, что мы вкладываемъ въ него путемъ его сознанія. Но со времени Локка наука сдѣлала огромный шагъ впередъ; теорія Дарвина о происхожденіи видовъ доказала, что если нѣтъ прирожденныхъ идей, отвергаемыхъ Локкомъ, за то есть прирожденныя силы, склонности, которыя передаются путемъ наслѣдственности, часто черезъ нѣсколько поколѣній. Эти силы замѣчаются и самими родителями и воспитателями, но исключительно въ тѣхъ случаяхъ когда ихъ всемогущество оказывалось не состоятельнымъ и при этомъ они обыкновенно, ограждая собственную репутацію воспитателей, приписываютъ всѣ хорошія качества ребенка своему вліянію, дурныя исключительно ему. Это онъ самъ, съ нимъ ничего не подѣлаешь, вотъ слова въ которыхъ они высказываютъ и собственную несостоятельность и несостоятельность педагогіи вызвать въ ребенкѣ тѣ силы, которыхъ въ немъ нѣтъ, или привить ему то, что не сродно его природѣ. Есть границы вліянію среды. Пріучая ухо ребенка къ гармоническимъ звукамъ, глаза его въ хорошимъ картинамъ, вы разовьете въ немъ и вѣрность слуха и зрѣнія, но вы не сдѣлаете его ни музыкантомъ, если у него нѣтъ такъ называемой музыкальной организаціи, ни живописцемъ, если въ немъ нѣтъ способности воспроизводить очертанія видимыхъ предметовъ. Быть можетъ, тщательнымъ естественнымъ подборомъ и неизмѣннымъ устраненіемъ другихъ вліяній, которыя могли бы перевѣсить вліяніе музыкальной и живописной среды и удалось бы черезъ нѣсколько поколѣній выработать замѣчательнаго музыканта или живописца, изъ расы не имѣвшей ни малѣйшихъ способностей ни бъ тому ни другому искуству, такъ какъ вырабатываютъ шелковистую шерсть мериносовъ, или извѣстную форму голубинаго клюва; но это уже будетъ результатомъ не воспитанія — одной личности, а послѣдовательнаго воспитанія цѣлыхъ поколѣній. Только въ этомъ смыслѣ можно сказать, что нѣтъ ничего невозможнаго для воспитанія. Но въ томъ смыслѣ какъ обыкновенно понимается воспитаніе — оно можетъ только поднять поколѣніе на слѣдующую ступень, отъ той на которой стоитъ старое.