Глава 2
I
«Молодой Месяц
18 ноября, 19
Сегодня вышел декабрьский номер „Марчвуда“, и в нем напечатано мое стихотворение „Летучее золото“. Я считаю это событие заслуживающим упоминания в моем дневнике, так как стихам отвели отдельную страницу и сделали иллюстрацию — впервые мое стихотворение удостоилось такой чести. Сами по себе стихи, как я полагаю, довольно пустые: мистер Карпентер только фыркнул, когда я прочитала их ему, и отказался выразить свое мнение. Мистер Карпентер никогда не хвалит обидно-снисходительным тоном, однако своим молчанием может совершенно убить. Но мое стихотворение выглядело так достойно, что невнимательный читатель мог вообразить, будто в нем есть некий глубокий смысл. Благословение доброму редактору, которому пришло в голову заказать иллюстрацию! Он существенно укрепил мое чувство самоуважения.
Но сама иллюстрация мне не очень понравилась. Художник совершенно не уловил идею моего стихотворения. Тедди нарисовал бы лучше.
Тедди делает громадные успехи в Школе дизайна. А Вега ярко сияет каждую ночь. Интересно, он действительно всегда думает обо мне, когда видит ее? И видит ли он ее вообще? Возможно, в Монреале такое яркое электрическое освещение, что на небе не видно никаких звезд. Похоже, он часто встречается с Илзи. Им повезло, что они знают друг друга в этом большом городе, где все им чужие».
II
«26 ноября, 19
Сегодня был великолепный ноябрьский день — по-летнему теплый и по-осеннему душистый. Я долго сидела и читала на кладбище возле пруда. Тетя Элизабет считает, что это слишком неприятное место, чтобы проводить там так много времени, и высказывает тете Лоре свои опасения насчет моих „нездоровых склонностей“. Но я не вижу ничего нездорового в прогулках по кладбищу. Это красивое место, куда блуждающие ветерки доносят сладкие лесные запахи с другой стороны пруда. Так тихо и мирно там, со всеми этими старыми могилами, окружающими меня — небольшими зелеными холмиками, усеянными маленькими, тронутыми морозом папоротничками. Там лежат мужчины и женщины моего клана. Мужчины и женщины, которые одержали победу, мужчины и женщины, которые потерпели поражение, но их победа и поражение теперь едины. В этом месте я никогда не испытываю ни бурной радости, ни глубокого уныния. И обида, и восторг там угасают. Мне нравятся эти старые-престарые плиты из красного песчаника, особенно плита Мэри Марри с ее решительным „здесь я и останусь“ — надписью, в которую ее муж вложил весь яд тайных обид, накопившихся за годы их совместной жизни. Его могила прямо рядом с ее могилой, и я уверена, что они давным-давно простили друг друга. И быть может, иногда они возвращаются сюда в лунные ночи и смеются, глядя на эту надпись. Год от года она все хуже видна под крошечными лишайниками. Кузен Джимми бросил их отчищать. Когда-нибудь они разрастутся так, что вместо надписи на старом красном камне будет видна лишь просвечивающая красным зеленовато-серебристая полоска».
«20 декабря, 19
Сегодня произошло чудесное событие, и я испытываю приятное волнение. Журнал „Мадисон“ принял мой рассказ — „Ошибка обвинения“!!! Да, этот факт действительно заслуживает нескольких восклицательных знаков. Если бы не мистер Карпентер, я бы эту строчку еще и подчеркнула. И не просто подчеркнула! Я написала бы ее заглавными буквами. В этот журнал очень трудно пробиться. Мне ли этого не знать! Разве не пыталась я много раз и разве не получала за все мои труды лишь богатый урожай разных „к сожалению“? И наконец он открыл мне свои двери. Публикация в „Мадисон“ — ясный и безошибочный признак успешного продвижения по „альпийской тропе“. Дорогой редактор оказался настолько добр, что в своем ответе назвал мой рассказ „очаровательным“.
Славный человек!
Он прислал мне чек на пятьдесят долларов. Скоро я смогу начать возвращать тете Рут и дяде Уоллесу то, что они потратили на меня за годы моей учебы в Шрузбури. Тетя Элизабет как всегда посмотрела на чек с подозрением, но впервые не усомнилась вслух, что банк действительно выплатит по нему деньги. Прекрасные голубые глаза тети Лоры лучились гордостью. Глаза тети Лоры по-настоящему лучатся. Она из викторианской эпохи. Глаза представителей эдвардианской эпохи[4] блестят, и сверкают, и манят, но никогда не лучатся. А я почему-то люблю лучистые глаза, особенно, когда они лучатся гордостью за меня.
Кузен Джимми говорит, что, по его мнению, „Мадисон“ стоит всех других американских журналов вместе взятых.
4
Викторианская эпоха — период правления королевы Виктории (1837–1901); эдвардианская эпоха — период правления сына королевы Виктории, короля Эдуарда VII (1901–1910).