Сестра кивнула и застучала стилусом.
— Такая студентка никогда не училась в академии, — произнесла женщина спустя пару мгновений.
Чего-то подобного я и ожидала, но сдаваться была не намерена.
— Можно я взгляну? — спросила я, а потом обошла стол и впилась глазами в строчки с именами. Если сестра и хотела что-то сказать, то не успела. И в самом деле такого имени в базе не было. Полистав список, я разочарованно выдохнула и выпрямилась. — Спасибо, — поблагодарила хмурую сестру.
Закинув на плечо рюкзак, торопливо вышла из комнаты приема и отошла на пару десятков метров. Привалившись к стене, я закрыла глаза.
Черти бездны, что происходит?
— С вами все в порядке? — услышала я.
Распахнув глаза, отыскала взглядом стоящего рядом преподавателя. Правда, у моей группы он ничего не вел. Оттолкнувшись от стены, я выпрямилась и нарисовала на лице самое невинное выражение, на которое только была способна.
— Да, спасибо, — ответила, отведя взгляд в сторону, сделав при этом неуверенный вид. — Я пойду, до свидания.
Ждать ответа я не стала, сразу зашагав прочь. Добравшись до выхода, спустилась с крыльца и остановилась. Сначала хотела зайти за угол академии, но потом передумала. Сейчас перерыв между лекциями, мало ли кто туда может заявиться и зачем. Разговаривать сейчас ни с кем не хотелось. Глянула в сторону кафе, в котором мы изредка обедали с Рози. Думаю, это место подойдет идеально.
Купив кофе, я засела за самый дальний столик, удачно прикрытый от всех разлапистым кустом, растущим в кадке. Тетушка Клер тоже такие любит, а я к растениям равнодушна. Если что и заведу когда-нибудь, то только кактус, чтобы поливать часто не надо было.
Вытащив ком, я посмотрела на него, пытаясь понять, как мне связаться с тем полисменом, ведь никаких данных он не оставил. Как его звали? Уотер? Уорен?.. Уолкер? Да, кажется, Уолкер. Имя, к сожалению, совсем не помню.
Впрочем, личный номер мне и не нужен. В каждом районе города только один участок. И найти его номер не так уж и сложно.
Подхватив ком, я быстро отыскала в сети справочную книгу. Так, вбить: страну, город, район, полицейский участок. Отлично! Нашла.
Три коротких гудка.
— Добрый день, — поздоровалась я сразу же, как с той стороны кто-то поднял трубку.
— Меня зовут Эмили Картер, и я звоню по поводу Розмари Браун. На прошлой неделе ко мне приходил… Уолкер. Простите, не помню имени, — повинилась я.
— Одну минутку, Эмили, — послышался приятный женский голос. — К нашей общей радости, Мэтью Уолкер на нашем участке только один. Вас связать?
— Да, прошу вас, — кивнула я, волнуясь.
— Ждите.
Сразу после этого послышался щелчок, потом несколько длинных гудков.
— Уолкер слушает.
Голос полисмена я узнала сразу.
— Добрый день. Прошу прощения, что беспокою, — зачастила я, стремясь сказать все как можно быстрее. — На прошлой неделе вы приходили ко мне по поводу Розмари Браун, — добавила и замерла, пытаясь придумать, что еще сказать.
Я молчала, покусывая губу. На грани слышимости услышала тихий стук, который возникал, когда кто-нибудь вбивал информацию стилусом в стационарный ком.
— Эмили Картер, верно?
— Да.
Снова тишина.
— Вы уверены, что к вам приходил именно я? — последовал новый вопрос спустя некоторое время.
Я прикрыла глаза, тихо выдыхая. Не может быть такого, чтобы он не запомнил! Просто не может быть! В его коме должна была сохраниться вся информация.
— А Розмари Браун? — беспомощно спросила я, совсем запутавшись в происходящем.
Чем дольше молчал Уолкер, тем неуютнее мне становилось. Допив одним глотком кофе, я подхватила сумку и пошла к выходу, все еще придерживая ком возле уха.
— Вы хотите заявить о преступлении? — наконец спросил он, отчего я едва не запнулась.
Замерев на выходе, пыталась придумать, что говорить дальше. Скверно, как же все скверно обернулось! Он явно не помнит своего прихода ко мне, а значит, они там тоже ничего не знают о смерти Рози. Вернее, по какой-то нереальной причине просто забыли. Как такое вообще возможно? Массовый гипноз? Но кому это нужно? Рози была простой студенткой, и только.
Наверное, я осталась единственной, кто помнит ее. Вот только что мне делать дальше? Если я сейчас стану настаивать ка своем, то меня вполне могут посчитать психически неуравновешенной. Не хотелось бы мне остаток жизни провести в клинике.
Или решат, что я просто балуюсь, отвлекая полисменов от работы своими фантазиями. Тогда мне светят исправительные работы. А это значит только одно — с бесплатного места в академии я вылечу сразу, как только эта информация появится в моем досье. Этого нельзя допустить!