Эмили стойко выдержала полетевшие в нее гневные взгляды. Затем бесцеремонно выпихнула обоих за порог, проворно закрывая дверь, чтобы отрезать все пути к отступлению.
За веселыми разговорами, приправленными фирменными шутками и подколами, свойственными их троице, они доехали до родительского дома девушки, где их уже ждали для празднования Нового года. Несколько лет подряд семейная традиция встречать его именно у очага Тер-Грикуровых была нарушена рядом причин, в том числе и отсутствием самой Эмили. Что и собирались в этот раз восполнить с лихвой и особым рвением хозяева, тепло принявшие опоздавших.
— Какие они все классные, — спустя ровно две минуты шепчет ей на ухо та же Тина, — и стол такой шикарный… Я подумала, что могу остаться и с ночевкой. Заберете меня через пару дней, когда еда закончится.
— Обойдешься, пузатая! — Лео приподнимает уголок рта и присаживается рядом.
— Вот видишь, а ты боялась! — Эмили задорно улыбается.
Она искренне рада, что знакомство прошло успешно. И даже очень. Все друг от друга в восторге. А беременную практически затискали, восхищаясь аккуратным животиком.
Конечно, самое сложное — объятия отца. Поздоровалась девушка сухо и скупо. Не могла пересилить себя после того, что услышала от Сергея. Рассказ до сих пор не укладывался в голове, и Эмили казалось, что речь идет о совершенно ином человеке. С таким Левоном Тер-Грикуровым она знакома не была. Но, оказалось, жила с ним под одной крышей почти два десятка лет. Оснований не верить у неё попросту не было… И это осознание рвало на части, угнетало и давило на психику с особой жестокой изощренностью.
— Почему нет Давида? — интересуется Эмили у Иветы.
Сестра с непроницаемой маской на лице пожимает плечами, и девушке совсем не нравится этот жест. Разлад между супругами чувствуется уже давно, но об этом вслух никто не говорит. Сама Ивета будто мысленно запрещает кому-либо высказаться по этому поводу. Всё держит в себе.
— С Новым годом! С новым счастьем! — в украшенной гостиной появляются последние гости.
Эмили отводит взгляд от дверного проема и косится на свою тарелку, пока те здороваются с присутствующими, постепенно приближаясь к ней. Странно видеть Антона, Амалию и Марселя вместе… Учитывая, что первый как бы увел у последнего «жену». Которая как раз сейчас широко улыбалась ей, целуя в щеку.
— Ты ж моё Облачко! — Антон душит её в своих объятиях. — Небесной красоты маленькое Облачко!
Как запретить ему такие прозвища, если он, можно сказать, вырастил её вместе с Лали? Эти двое так возились с ней с рождения, будто сами являлись родителями. Вот и приходилось терпеть лишь наигранно дуться, поддерживая многолетнюю игру.
С Марселем они коротко кивнули друг другу, не проронив ни слова. Ваграм взял на себя роль импровизированного тамады и после короткого представления друг другу незнакомых между собой людей, призвал всех взять бокалы.
— А где Нелли? — тихо поинтересовалась у сидящей рядом Лали девушка.
— Я забыла, где именно. В Европе на какой-то стажировке. Её не будет несколько месяцев.
— А как же свадьба?
У Эмили буквально перехватило дыхание от этой новости. Она вся напряглась в ожидании ответа, сама не зная, что хочет услышать.
— Перенесли на весну.
Разочарование прошлось по нутру кипятком. Будто лизануло сердце, заставив его сжаться от ожога. Больно, черт возьми! Всё равно больно!
За всеобщими разговорами и прекрасной атмосферой о собственных трагедиях она попыталась забыть. Получалось с горем пополам, поскольку за столом присутствовали оба виновника. Но надо было держать лицо, не позволяя никому лезть в душу.
— Лео такой мальчик красивый, — восхищенно делится впечатлением Лали, доверительно наклонившись к Тине через Эмили и смущая этим самого Лео.
— Слишком смазливый, знаю. Сама не в восторге. Но пришлось брать, что дали.
Реплика подруги вызвала взрыв хохота, и даже «смазливый» улыбнулся, стрельнув в шутницу красноречивым взглядом.
— Зато зануда такой… — пропела печально Тина, покачивая головой и приложив ладонь к груди. — Помните «Мою большую греческую свадьбу»?* Так вот, Костас — это Лео.
Новый год давно наступил, а веселье всё набирало и набирало обороты. Все с таким удовольствием были вовлечены в разговоры, что ни о танцах, ни о музыке никто не вспомнил. Выдохшиеся хулиганы Тигранчик и Арлен были уложены спать в одной из спален, где находилась и коляска Артема.
— Кажется, хлеб на столе заканчивается, — засуетилась хозяйка, вставая.
— Мам, сиди, я принесу.
Эмили мигом кинулась в кухню, где нашла целую стопку аккуратно разложенных порционных пакетиков хлебного ассорти. Это было довольно удобно. Девушка прошлась по периметру трапезы и разложила их. Край, где сидел Марсель, оставила напоследок, нервно ежась и переживая, как бы не коротнуло рядом с ним. Увы, слишком возбужденная, случайно задела бокал со спиртным, которое было опрокинуто на брюки гостя, расползаясь темным пятном по бедру.
— Эми, проводи Марселя в гостевую ванную, дай фен.
Её вывела из транса именно эта фраза. Иначе она и дальше в оцепенении наблюдала бы за содеянным, проклиная свою рассеянность. Вот так всегда — случается то, чего больше всего и боишься. Нехотя, но с быстротой молнии, Эмилии двинулась в сторону коридора, стараясь не думать о том, что он идет следом.
Ненавидела себя за эту слабость. Ненавидела. По-настоящему. Сколько раз этот мужчина должен вытереть об неё ноги, доказывая, что она для него — пустое место, чтобы пульс перестал реветь в его присутствии? Чтобы кожа не горела от одного взгляда. Чтобы воздух вокруг перестал трещать от высокого напряжения. Чтобы разлюбить! Принять и разлюбить! Перестать на него реагировать!
— Извиняюсь, — буркнула себе под нос, протягивая необходимый предмет.
— Ничего страшного. Бывает.
Марсель его забирает. Неожиданно для Эмили, повернувшейся к выходу, хватает её за руку, заставив настороженно вернуться в исходное положение и недоуменно уставиться на мужские пальцы вокруг своего запястья.
— У тебя всё хорошо?
Это же просто вопрос, правда? Но тон покровителя и заботливого дяденьки доводит её до критического бешенства.
Эмили медленно поднимает взгляд и корчит кривую мину «ага», молясь всем богам, чтобы язык не ринулся в бой раньше надобности.
— Рад, что друзья на тебя положительно влияют.
— А то до этого шла по наклонной. Беда какая.
Мужчина часто заморгал, удивленный её реакцией. А в это время девушка была способна думать лишь о том, какие острые ощущения вызывает у неё легкое прикосновение. И ведь могла бы уже давно скинуть ладонь, но продолжает стоять неподвижно.
— Драматизируешь, Эмили.
— Беру пример с тебя.
— Облачко… — усмехается, — куда уж… Маленькая грозовая тучка.
Девушка застывает, хлопая ресницами. Это…что сейчас было?
— Всё, спасибо. Иди.
Когда Марсель убирает руку, она чувствует полнейшее опустошение. Внутренности, натянутые тугим узлом, мгновенно отпускает. И так хочется завыть! Где её порция волшебства в такую ночь?.. Пусть и обещала себе держаться подальше, чтобы не бередить рану, всё равно неосознанно тянется к нему.
Эмили заставляет себя оторваться от янтарно-зеленых глаз, в которые смотреть становится уже опасным. Ей мерещится…что-то ответное. Выпитое шампанское усиливает сенсуальное восприятие…
Разворачивается и вылетает из помещения, боясь, что не выдержит и кинется ему на шею. Как же хотелось испытать это вновь — сладость его поцелуя. Кто бы мог подумать, что эта ласка действительно способна воспламенить даже её неопытное тело…
Понимающий сочувственный взгляд Тины проходится по ней, как только она возвращается на свое место.
— Хочешь, скажу, что устала, поедем домой?
— Нет. Я теперь всю жизнь должна его избегать? Он вхож в наш дом, и мы будем часто встречаться…
— Эми, пойдем, поможешь мне сделать всем кофе и чай? — Лали встает и направляется в кухню. — Хорошие дети, веселые. Приятно, что с тобой рядом такие ребята.