Эмили…покрывается ледяной корочкой. Она от «друга», а не к «другу» едет…
— Не смущайся, дочка. Я же всё понимаю. Нам, старикам, только в радость, когда дети устраивают свою жизнь. Находят надежных спутников…
— Как Ваш сын?
Дура! Зачем?! Зачем ты это делаешь?!
— Да, — соглашается. Откидывается на спинку весь довольный, словно объевшийся сметаны кот. — Как раз час назад здесь была Нелли. Мы с ней пошушукались и назначили день свадьбы. Я настоял. Марсель что-то совсем забыл об этом.
— Назначили день свадьбы? Пошушукались? — зачем-то тупо повторяет за ним.
— Да, а что делать? Такое ощущение, что мой сын сам этого не совершит уже… Я ускорил процесс. Через месяц остепеним его.
Ледяная корочка сменяется обжигающим всё естество жаром. Вроде…ничего нового и не услышала. Но ведь больно. Черт. Очень больно.
Стиснув руки за спиной до побелевших костяшек пальцев, Эмили выдает слабую улыбку.
— Поздравляю…
— Спасибо! Ты заявление еще не написала?
— Нет, хотела сначала поговорить.
— Ну, тогда пиши и неси.
Дальше всё проходит не иначе, как в прострации. Увольнение, прощание с ребятами, возмущение Амины, крепкие объятия…
Пришли к тому, с чего начинали…
Марсель женится.
* * *
Собирая самую малость необходимых вещей, Эмили задумчиво кусала губы. Было бы легче сбежать, оставив всё, как есть. Легче, но не правильнее. Нужно по-человечески расстаться с любимым человеком. Поставить точку и…пожелать ему счастья…с другой женщиной.
Не плакать.
Ты теперь сильная.
Девушка смотрит в потолок и часто-часто моргает, отгоняя непрошенную влагу.
Ничего, и с этим справится. Самое страшное позади. Ведь позади, да?
«Привет. Если ты дома, я зайду?».
«Заходи».
Выдыхает с шумом. Набирается выдержки. Натягивает маску невозмутимости. Нельзя омрачать всё, что было, неуместными слезами и прочей ерундой.
Дверь привычно открыта. Эмили бесшумно входит и шагает по коридору. Хозяин апартаментов полулежит на кровати. И вид у него, мягко говоря, очень помятый.
— Ты, что, заболел?
Как-то странно, что такой медведь может болеть. Девушка даже опешила, когда раздался надсадный кашель. Тревога за него сковала тело. Но она своевременно вспомнила о том, что за ним есть, кому ухаживать…
— Как себя чувствуешь? — хрипло интересуется он у неё.
Парадоксально, но именно больной печется о здоровье гостя…
— Я в полном порядке. И зашла попрощаться. У меня самолет через четыре часа.
— Куда? — резко и недружелюбно. — Куда ты собралась?!
— Прекрати, Марсель. Не надо больше этой опеки. Я очень благодарна за всё, что ты сделал. И прошу закрыть тему раз и навсегда. Даже не буду спрашивать, что вы сделали с Сергеем. Меня это больше не интересует.
— Почему ты уезжаешь?
Мужчина поднимается и медленно приближается. От него исходит сильный жар. Неестественно опаляющий. Кажется, температура очень высокая. И снова волна беспокойства окатывает её…
— Потому что так надо. Меня ждут. Ты же знал, что это случится.
— Но не сегодня же! Эмили, ты ведешь себя глупо и по-детски! Еще утром лежала в больнице после тяжелых препаратов. Вчера пережила покушение… А сегодня уже вся такая Лягушка-путешественница…
Девушка неожиданно для себя рассмеялась. Хорошее сравнение.
На корню пресекает желание прикоснуться к нему и успокоить. Нельзя. Больше нельзя.
— Ну, и такое бывает. Главное, что чувствую я себя отлично. Как никогда раньше.
Сканирующий взор таких родных, но неимоверно усталых глаз…вызывает трепет.
Он рассержен, еле сдерживается.
— Что изменилось, Эмили?
— Я наигралась, Марсель.
— Наигралась?
— Наигралась в слабую малолетку. Мне эта роль не подходит.
Мужчина вздергивает бровь, умудряясь при этом нахмуриться еще больше. Всматривается, ищет что-то.
Может, решил удостовериться, не расширены ли у неё зрачки?
Раньше эта догадка разозлила бы. Сейчас…Эмили даже понимает его поведение. Сама бы не поверила в такие разительные перемены, произошедшие меньше, чем за сутки.
— Я очень благодарна, — повторяет мантрой, — за всё. Пора поставить точку.
— Потому что ты наигралась, — иронично ухмыляется, — во всём…
Глаза в глаза.
Контрольный.
— Во всём…
Так надо. И мука в его взгляде, зеркалящая её собственную, пройдет…со временем.
Потому что там есть Нелли. И разрушать чужие отношения Эмили никогда не хотела. Уподобляться той, что воспроизвела её на свет… Да, пожалуй, уже можно признаться себе в этом. Всё именно так.
— Будь счастлив…
Я тебя люблю. Очень-очень. Всегда.
Разворачивается и покидает дом, в котором стала женщиной. Мужчину, сделавшего её счастливой. Чувства, бережно спрятанные внутри.
Воплощает решение, которое не могло быть иным.
Глава 41
«Расстаться с человеком — это пять секунд делов,
а для того, чтобы расстаться с мыслями о нем,
может и пяти лет не хватить».
С. Есенин
Эмили застала Тину в кухне за просмотром очередного ролика о родах. Бесцеремонно выдернула наушники у той из ушей и отобрала планшет. Если бы рост позволял, закинула бы куда подальше наверх, но, увы, природа не баловала её лишними сантиметрами. Друзья были намного выше.
— Эй, там осталось совсем чуть-чуть!
— Тина, ты реально мазохистка! А вместе с тем — и садистка. Потому что мы с Лео тоже страдаем от твоей тяги накручивать себя.
— Там важная информация!
— Нет там никакой важной информации! Всё самое важное тебе уже рассказали. Не паниковать, дышать правильно и выполнять рекомендации!
— Что ты понимаешь! — огрызнулась подруга. — Когда забеременеешь, тогда и поговорим!
— Это вряд ли, — усмехается девушка, за две недели привыкшая к эмоциональным всплескам собеседницы. — Мне не от кого рожать.
Тина раздраженно махнула рукой на попытки отнять гаджет и снова опустилась на стул. С таким животом она явно не сможет тягаться ни с кем.
— Пока не от кого, — примирительно вздыхает, — потом-то будет, от кого…
— Не-а… Марсель вот-вот женится, а рожать от женатого в мои планы не входит.
Стоило лишь произнести его имя, внутри сразу же болезненно заныло. Достаточно было пальцев одной руки, чтобы пересчитать количество часов, в которые она не думала о нем… Начиная с момента, как оставила одного в плачевном состоянии. Вплоть до самой посадки Эмили порывалась развернуться и поехать обратно, чтобы прижаться, обнять, поцеловать. Позаботиться о нем так, как делал это он всё время, пока сама она находилась в неведении.
Но была весомая причина, в последний миг сдерживающая её.
Она боялась сдаться. Боялась, что больше не сможет его оставить. Боялась, что не хватит сил поступить правильно.
Надо было рубить с плеча, чтобы сохранить крупицы достоинства. Как бы девушка смотрела в глаза его родным, своим родным и…будущей жене? Ведь время неумолимо шло, и откладываемое до этого событие уже скоро должно произойти. А что она обещала себе и ему? Что сможет уйти потом…
Остаться и переложить ответственность на него — слишком инфантильно. А Эмили дала себе обещание отвечать за свои поступки, глядя прямо в лицо страхам.
Красноречивое фырканье Тины вывело её из раздумий:
— Всё равно не понимаю, что ты в нем нашла. Устрашающий громила. Ничего не располагает к нему… Вы категорически не подходите друг другу. Особенно внешне.
— А ты Лео за внешность полюбила?
— Миль, ну что за вопрос, ты же и так знаешь всё…
— Вот именно, знаю. Есть вещи, которые не поддаются логике и не протекают закономерно. Мои чувства — из них.
— Не обижайся…
— Тин, я не обижаюсь, — Эмили присела на соседний стул, положив многострадальный планшет на стол, — понимаю, ты таким образом хочешь меня утешить, но не стоит.
Подруга тяжело вздыхает. Пододвинув небольшую табуретку, кладет на неё отекшие ноги, а спиной блаженно откидывается на стену.