Люблю вопреки всему, что стоит между нами.
Пускай через столько испытаний и боли (учитывая, что это далеко не конец моих терзаний), но я готова принять и муки, если они приправлены тобой.
Потому что, когда любишь, всегда немного больно. Это не мое умозаключение. Просто подходящая мне фраза, вырванная откуда-то и отложившаяся в памяти.
Вчера Амалия сказала: «Марсель умел посмотреть так, чтобы ты почувствовала себя единственной». И сколько таких «единственных» у тебя было? Не смотри так на меня никогда. Не хочу.
Сделай так, чтобы я хотя бы на мгновение поверила, что любима. Этого мне будет достаточно.
Я сама буду смотреть на тебя, действительно моего единственного, без всяких «как», чтобы ты каждую минуту ощущал, как необъятно много значишь для меня. Для маленькой тучки, что в твоей жизни — временное явление.
И всего лишь строчка в книге…».
Больше ничего. Ни одной записи. Только эта, датируемая Рождеством нынешнего года.
В груди давит, нестерпимо давит.
Воспоминания вихрем проносятся перед глазами.
«Тебя никто не будет любить так, как я».
«Я всё еще не в твоем вкусе?».
«Я тебя люблю. Ты же веришь? Скажи, ты понимаешь, что это не блажь?».
«Вафельный».
Дурацкое обозначение, но так живо откликающееся в нём.
И ведь никто! Никто его так безумно не любил. И, вообще, не любил. Несмотря ни на что.
И сам Марсель никогда не любил. Пока не появилась она. Та, которую он познал настолько близко во всех смыслах, как не знал ни одну женщину. Кроха, смелостью и отчаянностью покорившая его. Отправившая в нокаут.
И он её отпустил?! Как безбожно много времени упущено…
Желание вот прямо сейчас кинуться за ней, сгрести в охапку и больше никогда не выпускать из объятий было нестерпимым. Вплоть до дрожи, словно опять стал наркоманом, испытывающем ломку.
Марсель определенно точно был решительно настроен тягаться со всем миром. Нечестью. Осуждением, которое они обязательно встретят. Разнести в пух и прах всё, что помешает им быть вместе.
Потому что Эмили его. И он обязан сделать её счастливой. Каким делала мужчину она сама.
Но надо было смотреть правде в глаза. Марсель был недостаточно крепок и отдавал себе в этом отчет. Повторения недавних безрадостных событий не хотелось. Гораздо правильнее подождать ещё немного, набраться сил, чтобы в полной мере насладиться моментом.
И только один Бог знает, чего ему это стоило. Прожить эти несколько недель в предвкушении и сокрушении одновременно. Потихоньку вводить физические нагрузки, приходить в форму, придерживаться предписаний.
А потом, наконец, мчать по трассе… Пытаться поймать неуловимый образ по дороге. Доехать до её дома, адрес которого, посмеиваясь, дал ему Ваграм, что-то бормочущий о сплагиаченном сценарии. Остановиться у низенького советского забора с номером почти на рассвете. И ждать. Изводить себя в ожидании. Мерить шагами близлежащую территорию. И, уставши окончательно, прислониться к капоту.
Когда боковым зрением Марсель заметил девичий силуэт на крыльце, вмиг ожил и развернулся. Сердце заходилось в бешеном ритме, тараня ребра адскими ударами.
Эмили кинулась к нему сметающим все сомнения на своем пути маленьким мощным ураганом. И, заключив девушку в свои объятия, он впервые за эти месяцы задышал свободно. Вдохнул её запах. Вжал в себя сильнее, словно намереваясь приковать так навсегда.
— Здравствуй, моя маленькая женщина.
— Здравствуй, мой большой мужчина.
Не верилось, что вот она, в его руках. Доверчивая, любящая, ждущая.
— Забери, — шепчет лихорадочно, — укради, увези…
По телу пронеслась дикая дрожь. Безумие, сплошное безумие.
Тем не менее…Марсель всё же твердо ответил:
— Нет.
Глава 44
«С ним как-то спокойней, и на запястье
Красная нить вообще не нужна.
Знаешь, в нем абсолютное счастье.
Уверенность.
Стабильность
и глубина».
Марта Август
Находясь под дурманом от его близости, Эмили не сразу осознала сказанное.
Вот он, самый-самый, приехал за ней, всё теперь будет хорошо…
Так, стоп.
В смысле, нет?
Девушка слегка отстраняется, заглядывая ему в глаза.
— Что происходит, Марсель?
Испытующий, глубокий и до озноба родной взгляд скользит по её лицу несколько секунд. Тоже скучал? Правда, скучал?
— Ты мне доверяешь?
Она способна только кивнуть, поддаваясь зомбирующему эффекту этого взора. И самой взирать, как, прямо с ней на руках, он идет к багажнику, где, к её огромному сожалению, вынужденно опускает на землю, чтобы выудить два букета и внушительный пакет.
Эмили с любопытством разглядывает всё, отмечая качество и подбор композиций. Конечно, теперь они пойдут домой…
Марсель умудрился даже крепко сжать её ладонь, переступая порог.
Где произошла совершенно неожиданная сцена. Поприветствовав ошалевших собравшихся, мужчина вручил цветы бабушке и Ивете. Первая была так изумлена, что позабыла о своем гостеприимстве, не издав ни звука.
И обратился к дедушке Смбату:
— Я знаю, немного нарушаю традиции. Но в сложившихся обстоятельствах сначала хочу просить руки Эмили у Вас.
Пожилая женщина остолбенела. Говоря образно — выпала в осадок, действительно осев на ближайший стул. Ивета улыбнулась. Впервые. Именно радостно, от души, а не отдавая дань вежливости, как обычно бывало после потери Артема. А дед… По-мужски схлестнулся с собеседником тяжелыми взглядами.
Эмили, затаив дыхание, наблюдала за ними. И выдохнула только после того, как, видимо, прочитав там что-то ясное только для себя, он похлопал Марселя по плечу и пригласил жестом присесть.
Девушка была отправлена в кухню, дабы почтить гостя хоть каким-то вниманием. Прислушаться к разговору не давала плотно прикрытая дверь, о чем своевременно позаботились старшие.
Господи! Что за бред! Это же прошлый век!
Когда вошла Ивета, до этого возившаяся с цветами, Эмили уже успела себя накрутить. Ничего хорошего из этого не выйдет, чуяло её сердце.
— Бабуля ещё в шоке? — поинтересовалась надсадно.
— Она не очень скоро отойдет. Марсель умеет…произвести впечатление. Наверное, в этом доме никогда не было таких высоких и габаритных людей…
Эмили хмыкнула и закусила губу. И всё же спросила:
— А о чем они говорят?
— Не переживай, — сестра отмахивается, разливая ароматный напиток, — стандартная процедура.
Которая плавно перетекла в застолье, где она никак не могла найти себе места под многозначительными взглядами присутствующих. Чувствовала смущение, отдающее жаром в щеки.
Зачем он это делает?! Обязательно мучить её? Почему сначала не поговорил с ней? Эмили и сама пребывала в прострации. Ни капли не верила в происходящее…
— Расслабься, тучка, — шепчет ей, улучив момент, когда они спонтанно остаются одни, — позволь мне всё исправить.
Не смогла ответить. Стремительно образовавшийся в горле ком и вернувшиеся родные прервали эту интимную сцену. Нервы Эмили сдали. Она вышла из-за стола и заперлась в своей комнате.
Страшно. Разница в возрасте, его прошлое, практически два несостоявшихся брака, внешняя несовместимость. Вот, что будут видеть все. Она смотрела на это реально.
— Ты зря ушла, — весело пропела Ивета, нарушившая её одиночество.
Девушка ушам своим не поверила. Даже приподнялась, раскрыв рот и разглядывая сестру. Что это? Игривость?
— Там очень интересно. Поверь, всё в порядке, никто не собирается гнать его, считая, что Марсель не пара нашей принцессе… Да и потом, он рассказывал о родителях. Ты знала, что у них тоже большая разница? Девять лет. Правда, маме едва исполнилось восемнадцать, когда они поженились. Занятно. Гены.
Их прервал стук в дверь. Уж кого-кого, а деда Эмили не ожидала увидеть.
— Эмо, иди, погуляй с парнем.
Парнем. Только он мог так назвать здорового мужика.
Она вздохнула. Почему-то её трясло.
Дело близилось к полудню, уже прилично припекало. Они вышли со двора и встали у машины. Эмили тут же заметила ворох любопытных взоров соседей, которые даже не пытались скрыть интереса. Фыркнула. Нет уже, гулять под таким надзором она точно не собиралась.