В самом конце коридора мои сопровождающие открывают непрозрачную дверь и вталкивают меня в офис, который абсолютно не вписывается в только что увиденный мной технологически оснащенный мир. Ни обшитые деревянными панелями стены, ни массивный письменный стол с кожаным креслом, в котором сидит мужчина с седыми волосами. Он сидит ко мне спиной и задумчиво смотрит в одну из узких оконных прорезей. Но мне не требуется много времени, чтобы узнать его. Это мой отец.
Крутанув кресло, он поворачивается к нам.
— Спасибо. Вы свободны.
Дружно кивнув, мужчины исчезают. А я стою, как замороженная, и задаюсь вопросом: стоит ли накричать на отца, вцепиться ему в глотку или просто убежать.
Не спешно отец встает и идет ко мне присущей ему самоуверенной походкой. На его губах застыла такая невыносимо высокомерная улыбка, словно он Повелитель Вселенной. Одна его рука небрежно засунута в карман шикарного костюма, а другую он по-дружески протягивает мне, будто собирается поздороваться. В детстве я всегда смотрела на него с обожанием и трепетным восхищением. В моих глазах он был много больше, чем любой взрослый. Даже нечто большее, чем человек. Для меня он был Богом. Отец бывал дома крайне редко, но, когда появлялся, все вращалось вокруг него.
— Эмилия, наконец-то. Прости, что тебя доставили сюда таким способом.
Я по-прежнему — как глупый упертый ребенок — не собираюсь пожимать руку отца. Конечно, это выглядит немного вызывающе, но я не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Поэтому перехожу прямо к делу.
— Что ты сделал с Шоном?
Мягко улыбаясь, он двумя пальцами приподнимает мой подбородок и заглядывает мне в глаза. Мне хочется отстраниться, но хватка тверда и неумолима. Внезапно я чувствую себя — как когда-то очень давно — запуганной маленькой девочкой. Невероятно, что мой отец до сих пор оказывает на меня такое влияние.
Он притворно вздыхает.
— Эмилия, пожалуйста. Шон добровольно вызвался на эту программу. Все, что он рассказывал тебе, это всего лишь плод его больного воображения.
— Он ничего мне не рассказывал, — зло шиплю я в ответ. — Он вообще ничего не помнит. Вы заперли его, и кто знает, что вы с ним сделали. А когда он захотел уйти, вы подстрелили его и охотились на него, как на дикого зверя. Этого вполне достаточно, чтобы выдвинуть против вас обвинение.
Мой отец кладет мне на плечо руку и с деланным сочувствием смотрит на меня. От его прикосновения я вздрагиваю и снова застываю в нерешительности.
— Мне понятно твое раздражение. Слишком много всего и сразу свалилось на тебя. Как насчет того, чтобы прогуляться со мной? Хочу показать тебе наш институт. А потом отвечу на все интересующие тебя вопросы.
Мне очень хочется согласиться, но от мысли, что придется покинуть эту комнату и пройти через огромное, полное незнакомых людей здание в одной лишь широкой бесформенной футболке, у меня перехватывает дыхание.
— Я… я не знаю, — разочарованно бормочу я.
Мой отец демонстративно стучит себе кулаком по лбу.
— Ах, прости, я совсем забыл об этом. Твоя социофобия. Подожди-ка.
Он указывает на меня пальцем, давая понять, что я должна оставаться на месте.
Можно подумать, я куда-то собираюсь.
Отец подходит к своему столу и быстро набирает на компьютере какую-то комбинацию. Затем нажимает кнопку, и кусок стены, скользнув в сторону, высвобождает стальную дверь. В комнате с деревянными панелями она выглядит как нечто нелепое и неуместное. Отец прижимает большой палец к сканеру рядом с дверью, и она с шипением открывается. Невероятно. Надо же, как круто! Я чувствую себя так, словно попала в какой-то шпионский триллер, от которого захватывает дух.
Комната мгновенно заполняется холодом, как будто это не потайной сейф, а холодильник. На металлических полках, залитых голубоватым мерцающим светом, стоят всевозможные, совершенно неизвестные мне приборы и устройства, а также стеклянные контейнеры. Взяв узкую пробирку и шприц-пистолет, мой отец решительно подходит ко мне.
— Засучи рукав, — требует он.
Я так не думаю.
— Что это такое?
— Это поможет тебе преодолеть твои страхи.
— У тебя есть лекарство от моей фобии?
Он немного колеблется, затем утвердительно кивает.
— Да, можно и так сказать.