— Но зачем?
— Он принадлежит к военному спецподразделению «Альфа7». После нашего вмешательства эти парни добиваются потрясающих результатов. Ты должна увидеть, насколько увеличивается скорость их реакций.
Отец включает режим видео и вводит числовой код 000357810333.
Эти же цифры набиты на запястье Шона.
На этом видеоролике я действительно вижу его. Он стоит посреди комнаты с белыми стенами и с установленными в каждом углу видеокамерами. В одной руке он держит шест, а в другой — что-то похожее на игрушечный пистолет. На Шоне плотно облегающий тело костюм, на котором красным маркером отмечены электронные датчики. Несмотря на всю эту дурацкую ситуацию, не могу не восхищаться подтянутой, гармонично накаченной фигурой. И тут же вспоминаю, как Шон выглядит обнаженным. Небеса, даже находясь в таком ужасном месте и в столь затруднительном положении, я чувствую непреодолимое влечение к нему. Я с силой сжимаю руки в кулаки, пытаясь охладить опаливший мои щеки жар.
Отец бросает на меня косой взгляд и понимающе улыбается.
— Смотри внимательно, — по его тону я понимаю, что он точно знает, как на меня действует вид Шона.
На видео начинают появляться виртуальные противники Шона. Постепенно частота их появления и их количество значительно увеличиваются. Шон сражается, используя и шест, и оружие. Противники нападают на него со всех сторон. Даже с потолка. Но Шон с невероятной скоростью поражает их всех. Каждое его действие идеально отточено, а удар снайперски прицелен. Чтобы уничтожить врага ему хватает одного удара или выстрела. Его плавные и размеренные движения сокрушительны в своей мощи, и я восхищаюсь его тактическим мастерством и недюжинной силой. Чтобы вырубить всех противников, Шону приходится то и дело невероятно высоко подпрыгивать, протыкать их шестом, непрерывно стрелять, перекатываясь по полу, и крутиться вокруг своей оси, нанося молниеносные удары.
Буквально через пять минут представление заканчивается. Шон стоит, широко расставив ноги. Сделав несколько глубоких вдохов, он поворачивается к камере. Его взгляд жесткий и твердый как сталь.
Отец указывает на счетчик в нижнем углу экрана.
— Ты видишь это? За пять минут он уничтожил двадцать пять противников. Это абсолютный рекорд.
Разумеется, увиденное не может не впечатлять. И все же я внутренне содрогаюсь, а моя спина покрывается ледяными мурашками, не имеющими ничего общего с низкой температурой в этой комнате. Причина в том, что мужчина на экране — вовсе не тот человек, что совсем недавно любил меня нежно и страстно. На нем хладнокровный убийца.
— Теперь прикинь, какую ценность представляют Альфы для военных, — продолжает мой отец. — В ближнем бою они почти непобедимы. А с соответствующим снаряжением, способным защитить их от дальнобойного оружия, победят в любых условиях.
— А почему он сбежал?
Выключив монитор, мой отец резко поднимается. Эта тема, по всей видимости, ему не нравится.
— Мы позволили ему и другим Альфам иметь слишком много свободы. Это натолкнуло их на ненужные глупые мысли.
Я бросаю оценивающий взгляд по сторонам. Это место ни капли не похоже на спа-отель.
— Что ты имеешь в виду под свободой? Неужели им позволялось приводить сюда женщин и нарушать режим? Видимо, по ночам они гуляли и у бабулек сумки крали? — я намеренно не скрываю своего сарказма, хотя понимаю, что отец имел в виду совсем другое.
— Ты должна понять, как важны наши исследования и насколько они дорогостоящи. Эти парни добровольно подписались на четырехлетнее участие в проекте и тем самым взяли на себя определенные обязательства. Они не могут просто так прервать контракт. Наши спонсоры вложили во все это слишком большие средства.
— Значит, они были крепостными? — вызывающе бросаю я.
— Из армии нельзя уйти, просто передумав, Эмилия. И, соответственно, из этого проекта тоже. Они все это знали.
Все, что сейчас говорит мой отец, звучит довольно логично. И все же я чувствую, что он что-то не договаривает. Шон никогда бы не сбежал просто потому, что ему надоело. Я в этом не сомневаюсь. К тому же, если он был солдатом, то прекрасно знал, чего ему будет стоить подобный шаг. Значит, в этой истории есть еще что-то, какое-то недостающее звено. Что-то, что мой отец пытается скрыть от меня.
— И какое я имею ко всему этому отношение? — раздраженно спрашиваю его. — Почему он пришел ко мне?
Ухмыльнувшись, отец приподнимает брови.
— Сейчас я тебе все покажу. Пойдем со мной, — он ведет меня к стеклянному боксу со слабым освещением и, остановившись перед дверью, достает из диспенсера защитную маску, перчатки и шапочку. — Вот. Надень это.