Теперь придется ползти, чтобы нас не обнаружили прежде времени.
Одного охранника мы убираем прицельным выстрелом из пистолета с глушителем. Другому я ломаю шею. Как-то все это слишком легко и просто. Это вызывает подозрение. При подготовке эту операцию оценивали, как имеющую повышенную степень риска, ее считали чрезвычайно опасной. И то, что мы сумели подобраться к вражескому логову без каких-либо трудностей, по меньшей мере настораживает.
Пока я собирался созвать парней и посоветоваться, один из них уже перепрыгивает метровый забор, огораживающий жилище, и замирает перед входной дверью. Отступать уже слишком поздно. Придется действовать.
С легкостью преодолеваю забор и, распахнув дверь, врываюсь в помещение. И вздрагиваю. Здесь жарко и душно. Комната забита женщинами и детьми. Все они подвывают от страха. Лица женщин закрыты никабами, такими же черными, как и укрывающие их тела чадры, которые не смогли скрыть от меня то, что под ними старательно спрятали.
Я чувствую явный запах взрывчатки.
— Стоп! Не стрелять, — кричу я своим братьям.
Мужчина, которого мы ищем, сидит на ржавой кровати с замызганным матрасом. Он выглядит спокойным, почти безмятежным. Его смуглая кожа покрыта глубокими морщинами, в которых скапливается пот, а косматая борода серебрится седыми прядями.
Абд аль-Кадир аль-Шаар.
Один из самых разыскиваемых мужчин в мире, вдохновитель как минимум пяти террористических актов. Уже шесть лет он находится на самом верху черного списка. Он улыбается и что-то говорит на арабском.
— Еще один шаг, и все умрут, — переводит один из моих братьев.
Я перевожу взгляд на женщин. Я не могу видеть их лица, но чувствую, что в их глазах плещется ужас. Дети, рыдая, цепляются за своих матерей.
У нас связаны руки.
— Шон. Проснись. Ты бредишь, — голос Эмилии медленно проникает в мое сознание.
Она трясет меня за плечо. Я с трудом открываю глаза и приподнимаюсь. Воздух пропитан запахами пота, скисшего молока и динамита. Мое обоняние помнит военную операцию, изменившую мою жизнь. Эмилия успокаивающе поглаживает меня по спине.
— Шон, что тебе приснилось?
— Это не сон. Воспоминание, — через силу выдавливаю я. — Нужно поскорее выяснить, что на флэшке. Мне не терпится узнать, кто я.
— А что за воспоминание? — продолжает допытываться Эмилия. — Ты громко стонал и что-то бормотал.
Я окидываю ее пытливым взглядом. Она выглядит очень бледной. Слишком мало сна и слишком много переживаний. Уличный фонарь все еще горит, но темнота уже рассеивается.
— Миссия в Сирии, — я нервно провожу рукой по волосам. — Поехали в интернет-кафе, хорошо?
— А может, сначала умоемся и выпьем кофе? — мягко предлагает Эмилия.
Неохотно уступаю ей. На мой взгляд, у нас нет на это времени, но я не хочу, чтобы она чувствовала себя неуютно. Когда Эмилия исчезает в уборной, я зорко слежу за окрестностью. Не ведет ли кто-нибудь себя подозрительно? Возможно, кто-то или что-то не вписывается в общую картину?
Как же мучительно медленно тянутся минуты.
Когда приходит моя очередь, я даю Эмилии четкие указания, что ей делать, если нас все же обнаружат. Моя идея ей абсолютно не нравится, я это прекрасно вижу, но сейчас не время для сантиментов. Я буквально на одном дыхании чищу зубы, ополаскиваюсь, используя мыло из диспенсера, и вытираюсь чертовыми бумажными полотенцами.
Эмилия ждет меня возле машины с двумя большими стаканами кофе, который пахнет почти так же соблазнительно, как и она сама.
Я целую ее в макушку.
— Спасибо. Помыться было хорошей идеей. А теперь еще и кофе. Я снова чувствую себя человеком.
Пока я рулю, Эмилия задумчиво крутит пальцами флэшку. Каштановые волосы закрывают ее лицо, на щеках легкий румянец. Я вспоминаю, как вчера вечером нас прервали, не дав отыграть второй раунд. Может, все же стоит остановиться и наверстать упущенное?
«Не поддавайся своим инстинктам! Мы спешим, идиот».
Нужно взять себя в руки. Да что со мной такое?!
Мысль, что этой ненасытной похотью я обязан отцу Эмилии, приводит меня в бешенство. Одно дело хотеть женщину, а вот неуемное желание трахать ее, даже под угрозой жизни, — это уже извращение.
Эмилия кладет руку мне на бедро. Она чувствует мой гнев. Кто бы сомневался.
— Что случилось? Думаешь о своем сне?
Я качаю головой и делаю глоток кофе. Если Эмилия не уберет руку, то вскоре воочию увидит, чем заполнены мои мысли. Она задумчиво поглаживает мою ногу, а я представляю, как рука Эмилии движется выше…