Помедитировать над полным текстом послания можно у подножия самого небоскреба, а мне надо спешить дальше. На пять вечера у меня назначено интервью с ближневосточным дизайнером аксессуаров, Хардином Бухари, главой одноименного бренда. Я еду по направлению к отелю Shangri-La. Хардин Бухари – потенциальный рекламодатель, поэтому опоздать я не могу. На подготовку у меня не хватает времени, поэтому решаю импровизировать. Веселый упитанный джентльмен лет 50, в прошлом часовщик, сейчас открыл свой бренд кожаных аксессуаров и сумок и делает в том числе не что иное, как пряжки для ремней за полтора миллиона долларов. Да, вы не ослышались. На полтора миллиона долларов можно кормить какой-нибудь маленький город в течение года. Тем не менее находятся люди, готовые выложить такие деньги всего лишь за пряжку для ремня. При этом сам ремень придется покупать отдельно. И, конечно же, Хардин рекомендует к своей пряжке ремень из кожи бразильского аллигатора за пять тысяч долларов. Но это, считайте, уже почти даром.
Я кручу-верчу в руках эту пряжку и ничего особенного в ней не нахожу, пускай даже она сделана из платины и на ней сверкает пара бриллиантов. Я спрашиваю Хардина, почему она стоит такие баснословные деньги. Он с умным видом рассказывает, что разработал уникальный механизм растяжения пряжки. То есть если вы поели и живот раздулся, пряжка сама передвинется, отчего вы не будете испытывать чувство дискомфорта. Это действительно гениально и, наверное, очень практично. Я тоже хочу такую пряжку и даже отдала бы за нее долларов 300. Но что руководит теми, кто покупает ее за полтора миллиона?
– Кто ваши клиенты? – спрашиваю я.
Он называет несколько очень известных имен среди голливудских актеров и спортсменов.
У меня нет слов. Они сошли с ума? Зачем им эта пряжка? Хардин берет меня за руку и ведет к одной из красивых стеклянных витрин (мы находимся в мультибрендовом часовом бутике), где красуется одна из его пряжек.
– Oh my God! It’s amazing, – с придыханием произношу я, делая над собой усилия.
На прощание мы договариваемся встретиться на часовой выставке в Базеле через три недели. Он говорит, что мы станем десятым журналом, представители которого будут допущены на презентацию его новой пряжки. Я благодарю за оказанную честь и боюсь даже предположить, из чего она будет сделана и какова будет ее стоимость. А главное, кто станет тем безумцем, кто ее купит.
Но это другой мир, господа. Когда у вас есть все, о чем только можно мечтать, вас могут отличить от подобных же вам, вероятно, только саморастягивающиеся пряжки для ремня. А человеческое желание выделяться поистине безгранично. И вот на этих чудаков, составляющих 0,1 % населения, и работает мировая индустрия товаров класса люкс, которая с завидным постоянством переживает все экономические кризисы. В год она проворачивает около двух сотен миллиардов долларов и исправно кормит десятки и сотни мировых брендов. Суть данной индустрии – создавать мечты и продавать символ успеха. Потому что, покупая предмет роскоши, вы приобретаете определенный статус. Вы сами начинаете наделять этот товар гораздо большим смыслом, нежели в него изначально заложили, а его обычная функциональность отходит на второй план. Как показывает история, люди всегда были и будут одержимы своим статусом, делая все возможное, чтобы продемонстрировать его другим. Так что эта индустрия будет процветать всегда.
Я возвращаюсь домой по главной артерии Дубая – Sheikh Zayed Road. С огромных, красивых билбордов на меня взирают модели от Gucci, Prada и Balenciaga. Меня зазывают купить часы Breitling, новый Apple iPhone, виллу в элитном квартале от DAMAC, бриллианты от Graff. Моего запала от проведенного отдыха хватает лишь на полдня. Я хочу обратно на Фуджейру слушать цикад и шум Индийского океана. Но я снова в эпицентре потребительской феерии.