ВОТ ОН, ПСИХОЭКОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗ ВТОРОГО УРОВНЯ!
Событие редкое, малопонятное и катастрофическое.
– Во время беспорядков, – мило улыбаясь, сообщает дикторша, – погибло триста пятьдесят шесть человек и ранено около трёх тысяч. Потери среди сил полиции составили пятьдесят семь человек. Это крупнейшее волнение в Индии за последние восемь лет…
– СТ, отбой.
СТ-окно захлопнулось.
Наверное, Чаев всё же прав. Дела наши неважные…
Полёты над Москвой разрешены только машинам специального назначения – полицейским, санитарным, служб городского обеспечения. А так же МОБСа. При помощи вертолёта путь до Лубянки сокращался всего лишь минут на десять, но важен не результат, а знак внимания. Уважает, родная контора. Прислали «Пчелу» и строгого, с каменным лицом капитана-сопровождающего.
Так уж повелось, что с начала двадцатого века комплекс зданий на Лубянке оккупировали спецслужбы. Менялись их названия, они то набирали силу, то о них начинали вытирать ноги все, кому не лень Но место их расположения оставалось неизменным. Дислокация оставалась. Правда, сегодня здесь были только хозяйственные, административные управления, а также руководящий аппарат. В центре Москвы нелегко обеспечить необходимый для оперуправлений уровень безопасности. Например, главная база моего родного Управления психоэкологии затерялась в парковой зоне в Медведково.
Управление государственной стабильности устроилось в районе Подольска. Технари же вообще расползлись по всему городу и области.
Я шёл по старинным коридорам, ощущая тепло и холод, исходящие от контрольных и защитных киберсистем. Здание было напичкано ими, но явно недостаточно. Думаю, при необходимости я бы смог пройти без пропуска в любое помещение.
Вот и кабинет Веденеева. Ровно одиннадцать. Генерал первого ранга любит пунктуальность.
Став министром, он не сменил кабинет. Двухтумбовый резной стол, деревянные старинные стулья, тяжёлые портьеры, защищающие от солнечного света, на стенах – галерея портретов предшественников Веденеева. Начиная с самых давних – Столыпина и Дзержинского и кончая более поздними – Ибрагимовым и Никифоровым, чья чёрная слава может потягаться со славой легендарного вампира Лаврентия Берии. Чёрные тени прошлого. Что они для Веденеева – пример для подражания, напоминание, предупреждение? Не знаю. Веденеев – человек-загадка. Даже суперу нелегко проникнуть в его суть, в помыслы. Он – один из уникальных типажей, которые время от времени возникают в недрах этого ведомства.
Веденеев сидел в кресле в углу кабинета, перед ним стоял его любимый стакан в серебряном подстаканнике, наполненный чаем. Генерал был невысок, невыразителен, выглядел слегка рассеянным. Напротив него устроился высокий седой мужчина со слегка раскосыми глазами – начальник управления психоэкологии и мой добрый товарищ Анатолий Ким.
Веденеев, поздоровавшись, кивком указал мне на третье, довольно-таки неудобное, кресло. Строгая секретарша принесла ещё один стакан чая – тоже в подстаканнике.
– Ну что, к делу? – Веденеев посмотрел на меня. – Как человек, некогда имевший отношение к нашей организации, – в голосе я уловил приличный заряд иронии, – вы, Александр, представляете, с какой неохотой мы идём на сотрудничество с другими силовыми структурами. Мы предпочитаем все проблемы решать сами.
Ещё бы мне не знать этого.
– Но положение складывается достаточно угрожающее. Специалисты из Асгарда дальше нас ушли в понимании как психологии отдельного человека, так и процессов в обществе. Отстоять моё мнение о необходимости участия в расследовании супера стоило немалых трудов. Вы имеете представление о возникшей ситуации?
– Самое общее, – незачем мне было говорить, что Асгард обладает практически полным объёмом информации. – Полюбовался сегодня по СТ на Делийские события.
– Дели, – усмехнулся Ким. – Да это просто невинные забавы.
– За последние полгода на Земле семь писхоэкологических кризов второго уровня, – сообщил Веденеев. – Не мне вам объяснять, что раньше два в год считались уже чем-то из ряда вон выходящим.
– Да, многовато.
– Из них два – у нас. Два у немцев. Теперь уже два в Индии. Одно – в Чёрных Штатах. Кроме того, восемьдесят девять происшествий третьего уровня. Остальных – не считано.
– М-да.
– Ещё немного – и можно будет говорить о психоэкологической катастрофе. Мы не знаем её причин.
– Пытались выяснить?
– Пытались. Во время этих выяснений и при ликвидации последствий кризов погибло двадцать шесть наших сотрудников. Двадцать шесть.
Для меня это тоже не новость, но всё равно надо удивлённо взметнуть бровь и покачать головой.
– То же самое у наших коллег в других странах. В Центральном координационном полицейском совете создана чрезвычайная временная комиссия.
– И как всегда она утонула в выяснении отношений, кто главнее, в интригах, в шарлатанских компьютерных диаграммах? И никакого толка?
– Именно. ЦКПС – обитель бюрократии, волокиты и оперативной беспомощности. Но участие в комиссии даёт право действовать по всей Земле и во внешних колониях. А при соответствующем императиве даёт очень серьёзные полномочия. Вы включены в комиссию как сотрудник МОБСа.
– Приятная новость.
– Вы снова числитесь нашим сотрудником. Естественно, это накладывает определённые обязательства.
– Несомненно, – кивнул я, хотя все присутствующие понимали, какие обязательства для меня важнее. – И много народу знает о моём назначении?
– Те, кому положено.
– Кланы входят в их число?
– Объясняйтесь понятно.
Я рассказал о визите ко мне Индейца.
– Альварес Диас, – кивнул Веденеев. – Почётное место в розыскном пакете ЦКПС. Он побывал в Москве – значит, Кланы действительно сильно озабочены сложившейся ситуацией. Что же, его идею о сотрудничестве надо рассмотреть.
– И как далеко может простираться это сотрудничество? – осведомился я.
– По обстановке. Диас прав – то, с чем мы столкнулись, гораздо опаснее игр Кланов.
Мне такая постановка вопроса совсем не нравилась. Но такова работа оперативника, такова жизнь супера – делать то, что тебе не нравится и противоречит твоему воспитанию.
– Не смею больше задерживать, – сказал Веденеев. – Канал связи министра для вас открыт в любое время суток.
«Но не следует им злоупотреблять», – добавил я про себя.
Кабинет Кима в штаб-квартире управления психоэкологии изменился за годы моего отсутствия мало. Большая площадь, два угловых окна выходят на парк. Обстановка – кресла-пузыри и огромный стеклянный стол. На стене – СТ-графия туманности Конская Голова. Раньше картина была другая – Туманность Андромеды.
Штаб-квартира располагалась в экологическом зелёном поясе в Медведково. Когда-то здесь были жилые районы, но с тех пор население города уменьшилось в несколько раз. Где-то за деревьями, кажется, совсем рядом скрываются сады развлечений и комплексы досуга, но тот мир отделён от этого периметром безопасности – просвечиваемым, просматриваемым, простреливаемым. Неидентифицированный объект сюда проникнуть не мог – будь то хоть человек, хоть летательный аппарат, хоть тяжёлый танк высшей защиты.
– Не думал, что снова придётся работать вместе, – сказал Ким.
– Ты тоже считал меня предателем?
– Я? Нет. Я сразу понял, что ситуация с Асгардом сильно отличается от привычных нам. Это не противоборство со спецслужбами или Кланами. Тут счёт иной. Говорить о предательстве, как иные наши трепачи, просто глупо. Ты не мог иначе.
– Правильно, – кивнул я.
– Эх, ты был лучшим моим опером, – вздохнул Ким. – Какие мы дела поднимали. До сих пор сердце радуется.
– Было время.
– А сейчас худо, дружище. Очень худо. Так уже давно не было. Мы сильно прижали Кланы на территории Конфедерации. Загнали их в пыльные подвалы. Они начали понимать, где их место. Сегодня же они будто сорвались с цепи. Они перестали ощущать опасность. Льётся кровь. И сиксты тоже сорвались с цепи. Раньше я знал примерно, сколько самоубийств в год у сикстов, сколько они замучают народу, сколько устроят массовых беспорядков Статистика – вещь упрямая. Сегодня они бьют все показатели…