Подвеска на моей шее поблескивает в складках одежды, я так давно ношу цеховой знак магов-воинов, что привыкла к его грузности и без него как голая, никуда без него не выхожу… Никогда?.. Это подвеска на шее?.. Нет! Увесистый, дутый пузырек с ядовито-зеленой жидкостью внутри раскачивается в такт моим шагам… Ядовитый… Яды? Меня они не берут, я же регенератор… Или все же один есть… Узоры извиваются и пляшут разноцветными кольцами… Черный, красный, белый… Красиво и смертельно опасно.
Кинжал на поясе моего отца с красным военным тоссом смотрится потрясающе… Нет, не то, у папы был фамильный меч, а кинжал на поясе у другого… Тот не носит тоссов, рубаха с глубоким вырезом, ножны на поясе и красный кожаный плащ, на голой груди поблескивает старинный тяжелый медальон… Шальная улыбка — всегда улыбается, и в бою, и в беседе… Он… Он…
Голова раскололась зверской болью, даже в глазах зарябило. Светлые Небеса, что за…
Казалось, я физически ощутила, как от прежних воспоминаний начали отслаиваться куски, словно старая штукатурка трескалась и ссыпалась, и из-под них пробивалась моя память, мое истинное прошлое. Фальшивки еще окружают меня, как липкий туман, затягивают, обещая спокойствие и знакомое восприятие мира, но я решила, как бы ни было потом плохо — хочу знать правду! Кто-то отретушировал и изменил мои воспоминания, склеил для меня новые, вырвав из моей памяти… Дни?..
Я не сидела в подвалах отцовского замка, няня Янара умерла спустя пару дней, и мне пришлось бежать через тайный ход.
Недели?.. Стражники не приезжали за мной, я вернулась в замок, боясь людей из окрестных селений, и копала могилы… Меня забрал он…
Тихий стук копыт за спиной… Никто в замке уже давно не ездит на лошадях, все они были съедены, когда селяне заколотили ворота и мы оказались отрезаны от внешнего мира.
— Ты? — знакомый голос из-за спины. Тот незнакомец, что спас меня от селян у реки. — Я сказал тебе бежать домой.
— Я дома, — чуть развожу руки, и лопата падает, гулко стукнув по замерзшей земле. — Помогите мне, уважаемый. Люди вдруг стали очень злыми, они разбили склеп. Мама, папа, Кирилий, Снежа — им холодно, надо укрыть… землей.
Высокая фигура проходит мимо, приседая около тел, закутанных в бальзамирующее полотно. Слышится легкий треск разрезаемой ткани.
— Не надо… — Не хочу видеть тусклое золото волос сквозь запачканную материю, но не могу отвести взгляда.
— Ох, ты ж… Искандер… А там?..
— Там мама… А тут Кирилий… Тут Снежа.
Он закрывает трупу лицо и поднимается.
— Ты дочь князя Искандера?
— Да. Я — Иллия. А вы кто?
Ответить мне не успевают, за спиной слышатся шаркающие шаги. Они быстро нашли меня.
— Зомби?
— Они живые, но очень хотят есть, — качаю я головой. — Надо спрятаться. Если убежим, то съедят только вашу лошадь.
— Вряд ли она им окажется по зубам, — устрашающая, почти безумная усмешка… Как он может смеяться сейчас? — На них ливреи слуг.
— Они раньше служили у нас, но потом сильно разозлились на папу. Не стойте, их очень много, — из проломов в стене показались еще фигуры.
— Поехали отсюда.
— Они нас не выпустят!
— Им же хуже.
— А мама, папа…
— Они мертвы.
— Им холодно…
Меня хватают за подбородок и задирают голову вверх, не по-осеннему яркое солнце слепит глаза, вижу лишь размытые очертания.
— Трупам все равно! Мертвецы не ждут от нас любви или почитания, им уже ничего не надо.
— Не хочу, чтоб их раздевали или брали их вещи. Я видела, как некоторые так поступали с другими умершими.
Глубокий вздох:
— Где ты их хочешь похоронить?
— Здесь, в мамином садике, но позже, сейчас нужно спрятаться.
— Не нужно. Стой спокойно.
Фигуры медленно приближались, ужас сковывает все тело, если сейчас придется бежать — не смогу и шевельнуться. Я инстинктивно втягиваю шею в плечи и сжимаю кулаки. Содранные о лопату мозоли болезненно щиплют ладони, и именно это не дает мне рухнуть в обморок от страха.
И вдруг люди, что двигались прямо на нас, сжимая в кольцо, прошли мимо. Один остановился подобрать мою лопату, после чего стал копать. Остальные, разделившись на четыре группы, также принялись рыть ямы, кто чем мог: лопатами, оружием, палками, руками.