- Да. Только голова сильно кружится.
- Успокойся и полежи спокойненько, мне надо тебя обследовать.
Вдруг оживлённый гомон толпы притих - рядом с домом послышался хруст ломаемых веток и невнятные голоса.
- Гляньте, - вновь загалдели собравшиеся возле автомобиля люди, - Жоркины приятели сбегают.
- И впрямь дёру дали! Смотрите, они и Жорку с собой прихватили.
- Во дают, прям через кусты шуруют!
По огороду, мотаясь во все стороны, волочилась пьяная компашка. Несмотря на то, что сами с большим трудом передвигались, собутыльники тянули за руки Жору, еле переставлявшего полусогнутые в коленях ноги. Спотыкаясь на грядках, они спешили добраться до изгороди.
- Надо бы задержать! - возмутился кто-то из толпы.
- Куда они денутся. От милиции не убежишь, найдут!
Когда удаляющиеся фигуры скрылись из виду, взгляды сельчан вновь обратились к доктору, производившему осмотр пострадавшей:
- Как там Леночка?
- Что с ней?
Тот, в недоумении пожав плечами, развёл окровавленные руки в стороны:
- Ничего не понимаю. Как будто повреждены кости черепа - затылочная или височная, а где не найду. Крови много натекло, вон, аж волосы все слиплись.
- Несите-ка её в дом, - велел он, ещё раз ощупав голову Лены, - надо рану обработать. Кровь больше не идёт, но её и так пролилось предостаточно.
На Влада навалилась чудовищная усталость. В голове шумело, тело сковала слабость и чувство внутренней опустошённости. Все мышцы ныли, словно после тяжёлой физической нагрузки. Его ноги подкосились, и он опустился на землю.
Перед глазами всё ещё стояла картина произошедшего, а в голове крутились мысли: «Это всё правда было, или привиделось? А если было, я один всё это видел?
Надо Таньку расспросить, может она тоже, что-то успела разглядеть. Только аккуратненько, чтоб не наболтала потом чего лишнего. Никому нельзя про такое говорить, не поймут ведь».
- Не сиди на земле, простудишься, - услышал Влад.
Обернувшись на голос, он увидел вышедшего из избы доктора, который чуть постояв возле крыльца направился к нему.
- Идём в дом. Расскажешь, как всё было. Лена просила в милицию не заявлять, но разобраться кое в чём надо.
- Да я и не знаю, что тут приключилось, - огрызнулся Влад, понимая, что врач что-то заподозрил, а у него нет времени на раздумье.
«Жаль, с сестрой переговорить не успел, - внутренне сокрушался он. - Как сейчас вести рассказ о случившемся?»
- Когда я приехал всё уже закончилось, - начал объяснять Владислав. - Нечего мне сказать, вы медик, вам видней.
- Было бы виднее, я не задавал бы глупых вопросов, - оборвал его врач, рассуждая в уме: «Надо бы с ним полегче, а то замкнётся в себе и всё».
Видя, как внутри паренька идёт борьба чувств, доктор подошёл к нему и положив руку на плечо, заглянул в глаза:
- Ты же знаешь, что зовут меня Иван Петрович. Для тебя, просто - дядя Ваня, или Петрович. Давай поговорим.
- Теперь-то что говорить, - продолжал гнуть своё хлопец. - И вообще, при чём здесь я?
- Подожди, не ерепенься, - Иван Петрович приобнял парня и увлёк с собой, направляясь в сторону дома. - За мою многолетнюю врачебную практику такое случилось впервые. Всякое видать приходилось, а здесь не пойму.
Возле изгороди ещё толпился народ, не желая сразу расходиться.
По всему было видно, что произошедшее внесло хоть какое-то разнообразие в монотонный ритм жизни сельской глубинки.
- Расходитесь, расходитесь, человеку отлежаться надо, - суетился Прохор Кузьмич - бывший председатель сельсовета, выпроваживая со ступеней крыльца самых любопытных. - Нормально всё с ней. Спит она. Завтра, всё завтра.
В селе его уважали, он пользовался непререкаемым авторитетом, и народ неохотно потянулся к калитке.
Прохор подошёл к Владиславу:
- Говорил я Лене, добром это не кончится. Ей давно бы выгнать Жорку, а она мне всё - в доме мужик нужен, как жить буду одна, с детьми. Ладно, пойду я. Ты, если что… Ну, сам знаешь, не маленький.
Он пожал Владу руку и повернулся к Ивану Петровичу:
- Доктор, с Леной точно всё будет хорошо?
- Не переживайте, я присмотрю за ней. Крови она, видать, много потеряла, а так состояние стабильное. Лене сейчас покой нужен. Я ей укольчик сделаю.
Войдя в дом Влад остановился, в нос шибануло сивухой и запахом кислой капусты - мама солила её на зиму.
В погребе всегда имелся небольшой ассортимент солений и вяленых продуктов - в семье не густо было с деньгами, вот и приходилось делать разные припасы.
Иван Петрович приблизился к окну и распахнул его настежь: - Помещение сильно прокурено, и приток свежего воздуха не помешает.