- Весьма поучительная легенда. Немного запутанная правда, - наконец сказала Агнесса. Какая-то она.... слишком спокойная. Уж не переборщил ли я с травами? - Но что это означает для всех нас? И для меня конкретно?
- Лишь то, что какие-бы планы не были у сильных мира сего на данные события, к чему бы не шли дела, к войне ли, или к заключению выгодных для всех политических соглашений, всё это исказиться самым странным образом.
Под "сильными мира сего" я имел ввиду прежде всего Консулов Гарма, имеющих большие виды как на Алискан, так и на Тайрани, но не думаю, что ей это надо знать. Интересно, в чью пользу в конце концов сыграет Повелительница Перекрёстков и её на данный момент пропавший напарник? Первый Консул выступал за военную интервенцию обоих государств и полное уничтожение их правительств. Алискан, а затем и Тайрани должны были стать сырьевыми придатками Гарма, поставляя метрополии рабов и столь необходимые Гарму металлы. Вот только Велор Рейвен, и те, кто поддерживал его, были против резких жестов и выступали за постепенную культурную и экономическую интеграцию Алискана и процветающего Тайрани, с сохранением формальных границ и марионеточного правительства. Не потому что Велор был миротворцем, а потому что считал, что новая магическая война приведёт лишь к созданию новых Безымянных Пустошей, бесплодных и бесполезных. Пока перевес сил склонялся к решению Первого Консула, слишком уж неуступчив и недоверчив оказался Тайрани, слишком уж горда и упряма военная аристократия Алискана, и даже самому Второму Консулу стало казаться, что их легче покорить, силой поставив на колени, чем договориться, взяв на посулы и уговоры. Но здесь оказались Бродяги, в полном присутствии, а это означает что всё уже пошло не так, что время перемен наступило....
- О чём ты думаешь? - спросила тайранка. - Уж не о том ли, как избавить мир от такой угрозы как я?
- Я не могу это сделать, я же дал клятву, - всё еще продолжая думать о своём, произнёс я, и был удостоен весьма пристальным, и несколько недобрым взглядом. - Да и опасно это, избавлять мир от тебя. Твоя смерть вполне может послужить катализатором для опасных изменений, которые потом уже нельзя будет остановить.
- Да, вот такая я гадкая. Даже своей смертью могу испортить чужую игру, - чуть иронично сказала Агнесса.
- Не советую кстати никому рассказывать, что ты Ma'dennie Tarro. Мало ли найдётся безумцев, пытающихся это использовать.
- А ты? - серьезно спросила Эйнхери, - разве ты не захочешь это использовать, Джаред?
"Джар-р-ред". Как и все тайранцы, Агния немного смешно растягивает букву "р-р-р", отчего моё имя в её устах звучит немного по иному. Но мне даже нравится. Мне бы хотелось чаще слышать, как она называет его своим мягким, подвижным ртом.
- Я не из тех, кто седлает бурю и укрощает ветра, - покачал головой я.
И я не слукавил, почти. Нельзя заставить ветра дуть туда, куда тебе надо.... но можно заставить его работать на себя, построив ветряные мельницы.
Глава 27.
Прощания и встречи.
Хаккен казался мне на удивление спокойным и расслабленным. Как ни в чём не бывало попивает чаёк на чужой кухне, тактично не обращая на беспорядок и живописные брызги крови на моей одежде. Я же такой спокойной не была. Меня всю трясло -- и фигурально, и буквально. Я не считаю себя трусихой, но авантюристкой и искательницей приключений я тоже не была. Бой с некромагами, пленение, клятва Смерти, появление прекрасной и ужасающей Госпожи.... А затем эта новость о Бродягах и Ткачах. Не люблю и не понимаю карты. До пятнадцати лет я жила с родителями, а они не позволяли забивать мне голову подобной ерундой. Потом же, когда пропала моя мать и я переехала в усадьбу деда, я большую часть времени общалась с мальчишками, тогда как гадание на картах всегда было девчачьей забавой. Да мне и гадали то, до того злополучного предсказания в Истике, всего лишь один раз -- предсказали, помниться, двое детей, высокого мужа-блондина и любовь "одинокого короля". Ничего из этого, понятное дело, не сбылось, и вряд ли сбудется. А теперь.... Нет, нет -- я не выдержу еще одной встречи со Смертью. Я не удержусь -- уйду за ней. Как ушел Анхельм, оставив меня одну.