— А ты не маленькая девочка, ведь так? — рассмеялся я, а слезы тем временем так и катились по моим щекам.
Брат Маттиас тоже был глубоко растроган всем услышанным и только в изумлении поглядывал на нас.
— Да, — сказала она, и тут же стала снова семилетней девочкой.
Но в ее глазах я продолжал видеть мою любимую Марми, которая по-прежнему не сводила с меня взгляда. Соня же тем временем соскочила со своего стула и снова обвила мою шею руками.
— Чем больше я люблю, тем больше становлюсь маленькой девочкой. И ты тоже сможешь стать маленьким мальчиком, если захочешь. Для Бога мы все маленькие дети, так говорит брат Маттиас… Ведь так, брат Маттиас?
— Да, все правильно, — прошептал он.
— Так что же ты намерен делать? — спросила она.
— Что я намерен делать?
— Да, когда вернешься домой… теперь, когда ты услышал вопрос, когда тебе все-все стало известно, что ты намерен делать дальше?
Я невольно задумался. Спешить с ответом мне не хотелось.
— Прежде всего, жить этим. Затем, возможно, напишу обо всем этом книгу. Если я чем-то в состоянии помочь вам задать ваш вопрос, то, похоже, таким вот способом.
— Значит, ты напишешь книгу обо всех нас? — спросила она, и ее глаза расширились.
— Да, книгу… так и сделаю… если, конечно, именно этого ты от меня ждешь.
— Да-да… действительно, хотелось бы, чтоб ты написал о нас. Я очень хочу, чтобы весь мир узнал о вопросе… и ответил на него, конечно же.
— То есть, чтобы люди начали действовать, словно они Эмиссары Любви!
— Да, это единственное, что по-настоящему важно… жить, зная истину… как раз над этим сейчас и работают все дети. И вот почему мы хотели, чтобы ты сюда приехал.
— Я так рад снова увидеть тебя, Марми… то есть Соня, — прошептал я.
Я тоже рада тебя видеть. И помни, раз я могу быть с тобой, это значит что всегда буду с тобой. И все Дети Оз с тобой тоже. В этом я могу дать тебе слово.
Брат Маттиас встал, словно давая понять, что время беседы закончилось. Он взял Соню за руку и повел из комнаты. Но не дошли они до дверей, как Соня обернулась.
— И вот еще что ты должен знать, — сказала она. — Когда приедешь домой, у тебя будет возможность жить вопросом. Кое-что должно случиться с тобой, так что не забывай всего того, чему научился здесь. Если не забудешь, тогда можно считать, что все это было не зря, что бы там ни случилось.
Она улыбнулась и вышла из комнаты, а я без сил откинулся на спинку стула.
Марко
Вечером, уже в своей комнате, я старался еще раз осмыслить все пережитое за сегодняшний день, за все время, проведенное в монастыре. Для того ли меня сюда вели, чтобы прежде побыть там, где живут и учатся дети с Даром, — и тогда только я буду готов увидеть Марко снова? Эти четыре встречи, без всяких сомнений, упрочили основания Дара в моем сердце. Но я знал, что полным он будет только тогда, когда я снова загляну в глаза того мальчика и спрошу его обо всем, что так хотел спросить.
Почему он дал мне Дар?
Как он мог оказаться рядом со мной в Сан-Франциско, не покидая на самом деле Болгарии?
Что ожидает меня дальше?
И то были лишь самые значимые для меня вопросы из всех. Теперь, когда он заронил это зерно в мою душу, сделал меня таким, как он сам, что мне было дальше делать с этим зерном? Оно будет расти, чтобы я стал сильным, как те дети, с которыми я встретился? Или мой Дар мало-помалу сойдет на нет, и это был лишь временный призыв, чтобы открыть мне глаза на способности, что дремлют в каждом из нас?
Я боролся с желанием взять блокнот и поподробнее записать все, что узнал от четырех детей, учившихся в этом монастыре. Я бы очень хотел, чтобы получилось так, как с Эмиссарами Света в Боснии, еще тогда, в 1995 году. В тот раз у меня тоже не было возможности делать записи. И стоило мне позже сесть за компьютер, чтобы изложить то, чему я у них научился, как все ливнем обрушилось на меня. Они, Эмиссары, словно подглядывали через плечо на то, что я пишу, снова и снова продолжая беседу со мной. Не получится ли так и в этот раз? И теперь уже дети навсегда останутся со мной, как по-прежнему остаются со мной Эмиссары! Я мог только надеяться, что так все и будет. Сейчас, в этот момент, сидя в этой комнате, я даже не был уверен, хочу ли вообще уезжать отсюда.
Постучали в дверь. Я открыл — на пороге был брат Маттиас.
— Можно вас побеспокоить ненадолго? — спросил он.
— Конечно, — сказал я, пропуская его в комнату. — Я даже рад, что вы пришли. Я все время в мыслях возвращаюсь к тому, чему научился у вас здесь. И вообще, за те несколько месяцев, как встретил Марко. Все это приводит меня только к одному вопросу…