— Вы тут без меня, похоже, не скучали, — сказал я, пытаясь не показать, как я растроган.
— Да-да, так и есть, — засмеялась Стефани, — нас прямо взяли в осаду. Остается только надеяться, что все, кто гоняется по всему городу за ламой Тенсином, пробегут мимо нас — в противном случае придется съезжать, не иначе.
По выражению лица Джоан я понял, что и сам Тенсин появился в комнате. Я оглянулся и впервые действительно увидел его. Он выглядел в точности, как я и представлял. Примерно одного роста со мной, в традиционной одежде тибетского монаха-буддиста. Побритая голова и лучезарная, как погожее утро, улыбка.
— С прибытием, Джимми, — сказал он. — Рад наконец-то лично с тобой познакомиться.
Поскольку я не знал, как принято приветствовать буддистских монахов, я сдержал свой первый порыв обнять его. Но он сам — я даже глазом не успел моргнуть — уже был рядом и обнял меня за плечи. Что ж, и в самом деле было приятно воочию увидеть и почувствовать прикосновение того, кто одним своим присутствием успел наэлектризовать всю округу. Он оказался именно таким замечательным, как все говорили, душа Мастера в теле пятнадцатилетнего мальчика. Мы посмотрели друг другу в глаза, и на какой-то миг я просто погрузился в этот взгляд, и оставался в нем, словно времени больше не существовало. Это было ни с чем не сравнимое переживание. Теперь и мне было понятно, почему так много народу мечется по городу в поисках этого необыкновенного мальчишки.
— Действительно, лама Тенсин, это огромная радость наконец-то встретить тебя. Одно дело — когда тебе по телефону рассказывают, что у вас тут творится, и совсем другое — увидеть все собственными глазами. Значит, у вас тут не дом, а секретная явка?
— Ты даже не представляешь, до какого градуса тут все накалилось, — поспешила ответить за него Джоан. — Одних подарков для ламы Тенсина, наверное, наберется с небольшой грузовичок, а тут еще постоянные приглашения выступить там-то, приехать туда-то… Приходится почти всем отказывать, потому что давка — не то слово, что сразу начинается…
— Да, и в самом деле давка, — сказал Тенсин. — Но именно этого и хотел его Святейшество. Это поможет мне практиковать сострадание. Эти люди, которые так рвутся ко мне, думают, что у меня есть что-то такое, чего нет у них. И стоит только это у меня стащить — так, наверное, они думают, — это сделает их счастливыми до конца жизни.
Меня так и подмывало напомнить ему о его же собственных словах, что он не такой, как все, что он Тулку… значит, мог бы немного снисходительней отнестись к этим людям. Но я так рад был наконец-то вернуться домой, что ни о чем другом заводить разговоры просто не было желания.
— А твои вещи? — всплеснула руками Джоан. — Куда нам тебя устроить? Ведь твоя комната…
— Их можно оставить в моей комнате, — спокойно сказал Тенсин, даже виду не подав, что это в общем-то моя комната.
— Действительно, куда же еще Джимми заносить свои вещи, как не в свою же комнату, — я еще только открыл рот, а Стефани ответила за меня.
— Конечно, я это и хотел сказать, — не переставая улыбаться, кивнул головой маленький лама. — Огромное тебе, кстати, спасибо…
— Не вижу в этом проблемы вообще, — сказал я. — Могу и в мансарде устроиться. Туда же занесу и свои чемоданы, ничего им там не сделается. Разницы, на самом деле, ника кой.
Тенсин улыбнулся, а во мне уже в который раз всколыхнулась странная смесь глубокой любви и подозрительности к этому мальчику. Какая-то часть меня откровенно гордилась тем, что он оказал честь быть здесь, что я могу делить с ним дом, комнату, да все что угодно. Но другая часть меня неотступно следила за ним, словно в любой миг маска могла свалиться с его лица и нашим глазам откроется нечто такое, на что меньше всего хотелось бы смотреть. Странное это было состояние, тем более что он абсолютно не давал нам никаких поводов для такой подозрительности, и в первую очередь мне. Я-то ведь только что с порога, в то время как другие уже успели прожить бок о бок с ним почти шесть недель. Если бы что-то было не так, они давно бы уже успели заподозрить неладное. И все же я ничего не мог поделать ни с собой, ни с этим странным чувством.
— И Майтрейя тоже рад, что ты вернулся, — продолжал как ни в чем не бывало Тенсин.
— А кто такой Майтрейя? — спросил я.
— Лама Тенсин переименовал твою собаку, — замешкавшись, немного виноватым тоном ответила за него Джоан. — Теперь он у нас не Харли, а Майтрейя.
Джоан незаметно подмигнула мне, будто просила меня не спорить, а подыграть ей.
— А при чем тут моя собака? — только и смог вымолвить я, словно это мою маску только что сорвали у меня с лица.