Постепенно показывались высокому гостю и исконные жители Таангураи. Среди равнины вдруг появлялись плакучие баобабы - широченные, в несколько обхватов, но карикатурно невысокие деревья с рахитично тонкими, склоненными вниз гибкими ветвями. На пологих холмах паслись стада клыкорогов - одомашненных местных копытных с длинными раздвоенными клыками, нужными, чтобы раскапывать снег или разбивать ледяную корку в поисках травы. Некоторое время кавалькаду сопровождала целая стайка темно-зеленых в белую крапинку птиц - крапчатых говорушек, любимых колонистами за веселый нрав, умение подражать чужим голосам и неуемный аппетит на насекомых-вредителей.
Но настоящее потрясение Кэноэ испытал чуть позже, когда автомобиль, одолев небольшой подъем, вылетел на вершину холма, с которого стал виден приближающийся город.
― Что это?! - восхищенно воскликнул Кэноэ, поворачиваясь к Кээрт. - Это и есть Белые башни Ктаира?
― Они самые, - коротко кивнула Кээрт, и в ее голосе послышалась горделивая нотка. - Ты разве не видел их изображений?
― Видел, и не раз. Но никогда не думал, что они смотрятся... так величественно!
Ктаир был, в основном, малоэтажным городом, утопавшим в зелени садов и парков. Казалось, колонисты, некогда получив в свое распоряжение целую планету, совершенно не заботятся об экономии пространства; даже в деловом центре трудно было найти здания выше двенадцати этажей. И на этом фоне как громом поражали пять исполинских шпилей, вздымающиеся ввысь более чем на полукилометровую высоту. Основание каждой башни представляло собой круг трехсотметрового диаметра, на нем громоздились кольца-этажи, становящиеся все уже и уже, пока они не превращались в тонкую, устремленную в небо серебряную иглу. Плавные внешние обводы башен из сверхпрочного белого стекла и блестящего металла дополняли картину, превращая эти здания в некие фантастические футуристические сооружения. Это был настоящий гимн мастерству архитекторов и строителей Таангураи, воплощенный в стекле и бетоне.
Дорога как раз шла между двумя башнями, и Кэноэ в восхищении наблюдал, как они вырастают на глазах, становясь все выше и выше, пока не закрывают полнеба, а потом величественно отдаляются. По сторонам был уже город. Машины неслись по улице, не сбавляя скорости, а Кэноэ поражался, глядя, сколько людей стоят на тротуарах, приветствуя их. Многие махали флагами и букетами белых и синих цветов (белый и синий были официальными цветами Таангураи), причем, насколько мог заметить Кэноэ, они не производили впечатления согнанной для их встречи толпы.
Машина поднялась на эстакаду и взлетела на мост, переброшенный через широкий и полноводный Дион. На другой стороне уже виделся окруженный зеленью и голубыми черточками искусственных каналов дворец управителя, выполненный как сказочный замок с многочисленными башенками, разноцветными остроконечными крышами и фигурно изрезанными стенами.
Автомобиль затормозил перед широкой лестницей, ведущей ко входу. Слуги распахнули перед ними дверцы, и Кэноэ, взяв Кээрт за руку, стал подниматься в лучах прожекторов телекамер по невысоким ступеням навстречу спускающемуся к ним управителю - отцу Кээрт принцу второго ранга Ларнэону, одетому в придворный мундир, чуть уступающий роскошью одеянию Кэноэ.
Увидев его снова, Кэноэ вдруг обратил внимание на то, как не похож принц Ларнэон на своего старшего брата капитана Свэрэона, оставшегося на корабле. В отличие от крепкого, даже массивного космолетчика с короткой стрижкой и ранней сединой, управитель Таангураи был худощавым, моложавым, с тщательно уложенными темными волосами и тонким приятным лицом. Похожими у них были только глаза - темно-серые, внимательные, строгие. И еще, подумалось Кэноэ, и Свэрэон, и Ларнэон равно избегали бездумной праздности и роскоши двора, разве что один из них скрывается от всего этого в космосе, а второй безвылазно сидит на другой планете.
― Добро пожаловать, - негромко сказал им принц Ларнэон - не для камер и микрофонов, а друг для друга. - И здравствуй, доча.
Он озорно подмигнул Кээрт, та улыбнулась в ответ, и вся официальность церемонии, в которой были расписаны каждое слово и каждый жест, вдруг оказалась совершенно не важной. Просто встретились родственники, которые рады друг другу.