к раз на этой дороге. Три полосы в одном направлении, а он чиркнул справа, когда я ехал в средней полосе. Музыка тихо звучит. О! Это я люблю — The XX. Infinity. Звуки расставлены красиво. Очень подходит для езды по такой дороге. «I can't give it up…» А если ехать ночью и слушать Infinity, то можно съехать на обочину и открыть окно. Тогда будут сверчки и Infinity. А если окно опять закрыть, сверчки пропадут, а Infinity останется. А если выключить радио и окно не закрывать, останутся сверчки и воспоминание об Infinity и можно ехать дальше. И если в Блуме много от обывателя, замечает Набоков, то в Стивене есть что-то от безжалостного фанатика. Иллюстрирует высказыванием Блума, старающегося понравиться юному одаренному: родина — это место, где ты можешь хорошо жить, если трудишься. «Простой, практичный подход», — замечает Набоков политкорректный. Его склонность к политкорректности становится заметной исключительно в еврейском вопросе, значительно убывая во всех иных. Ответ героя охарактеризован Джойсом как не слишком вежливый. Набоков же полагает, что он довольно груб: «Мы не можем сменить родину. Давайте-ка сменим тему». Скажем так: «не слишком вежливый» и «довольно грубый» — это почти одно и то же, но суть сказанного Стивеном прямо противоположна постулату Блума. «I can't give it up to someone elses touch…» Нет сомнения, живя в России, я промолчал бы, присутствуя при этом споре. И был бы не с Блумом, но где-то позади него. «Because I care too much, too much…» А теперь грубый Стивен мне ближе. Ау, привет Леону. Что, и я становлюсь «безжалостным фанатиком», националистом, изменяю светлым идеалам людей доброй воли, жаждущих… жаждущих чего?…жаждущих свального светлого будущего во всех уголках нашей планеты? Если быть честным с самим собой, мне действительно и довольно давно уже до чертиков хочется предать левое дело. И тем самым предать — кого? Странное произошло смещение понятий — либералов называют консерваторами, а либералами — клерикалов от либерализма. «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Зубодробительное, шляпосрывающее, юбкоподнимающее высказывание. Что-то напоминает. На нашем школьном дворе нас вразумляли (старшеклассники): «Любви нет, есть половые отношения». Строим параллельную версию: «Любовь — последнее прибежище кретина». Юбкоподнимающе? Трусопоказывающе! Шляпосрывающе? Лысинообнажающе! Как я изменился! Бытие выламывает зубы сознанию. Марксистская интерпретация. От марксизма не укроешься! На прошлой неделе прислал кто-то по почте ссылку, YouTube, рисованный мини-фильм. Местечко, мальчик с носом шестеркой, шапка-картуз с козырьком, рыженькая девочка «мит шварце эйген» (с черными глазами), свадьба с еврейскими плясками, черное облако погрома, поезд, пароход, Америка, агентство «ABE'S MOVING» втаскивает их сундук в дом в Нью-Йорке, строчат швейные машинки, дети, умножение свадеб, домов и еврейских плясок. Какие там были отзывы? «Superb!», «Reminds me of my own life — tears in my eyes!», «Wow!!! I will definitely send this to my friends!» Трогательный хоровод маленькой жизни маленьких людей в большом мире. Где случаются погромы, где у хозяев большого мира семь пятниц на неделю: с одной стороны — уже две с лишним тысячи лет у них героем «мишигинер» (псих) Македонский, которому приспичило, «азейве шикерн гой какн» (как пьянице в сортир), непременно дойти с войском до Индии, с другой стороны — всего на пару сотен лет меньше — еврей, который, якобы, если его ударят по одной щеке, готов был подставить для удара другую. Ну-ну! Знаем. Насмотрелись. Самое грандиозное, что может случиться с маленькими людьми в большом мире — они могут попасть в эпицентр трагической коллизии вселенского масштаба, из которой мир большой извлечет потом сюжеты для многих отличных мелодрам, на просмотре которых будут проливать слезы маленькие люди. Они же их и напишут. Вуди Аллен прав: в расширяющейся Вселенной — Бруклин не расширяется. И каковы были ответные порывы моей души после данного визита в YouTube? Грусть, сочувствие, ностальгия, снисхождение, жалость и в самом конце — отстранение. За отстранением — отторжение. Проехали. Не мое. За стекло! В National Geographic! Или вот еще анекдот. В местечке погром, еврей рассказывает: «Вынесли все из дома. Вырвали все дверные ручки, потому что в них медь. Менее того, они пользовали мою жену. Более того, они пользовали меня. Уходя, они кричали: ты жид, ты вор, ты разбойник! После всего — и я же разбойник?! Мы так смеялись!» О, величие бессилия! Апофеоз вечного заведомого поражения! Декларация триумфа души, встающей из-под силы! Отряхивающейся, подмывающейся! Вот тебе, Александр, сломивший Дария, царя царей, пример иного величия! Высшего! Тоже — за стекло? Тоже — в National Geographic? Вот, недавно, в ответ на статью в интернете про наши здешние безобразия (ну, там — картели «жирных котов», неработающие ортодоксы и т. д.), отозвался токбекист из Оттавы: «Все еще считаете людей, все это сразу разглядевших и уехавших, — предателями?» Что толкнуло меня на хамский ответ: «Ну, зачем так сурово? Скорее, говном, выбирающим, к чьей подошве прилипнуть». Ощущение Леоновой «чапхи» (средиземноморский одобрительный хлопок в плечо). Почему я взвился? Ведь можно же отнестись положительно: «Евреи — щепотка соли в чужом супе». Позитивный взгляд. Вообще-то, образные сравнения — вещь замечательная, но способны далеко уводить от сути дела, и порой — в противоположные стороны.