Например, как Руви. Её движения сегодня особенно порывисты. Она то и дело стреляет глазками и с ожесточением режет яблоко на маленькие кусочки. Наконец она не выдерживает и шепчет, гораздо громче, чем надо бы, но даже так на неё не обращает внимание ни метресс (она слишком далеко), ни служанки (им нет до нас никакого дела, пока наши тарелки не нуждаются в том, чтоб их унесли).
- Вы слышали, слышали? – Она наклоняется к столу, будто это может сделать ее менее заметной. – сегодня приедет Настоятель Храма. Вы же понимаете, что это значит….
Кто-то роняет вилку. Мы все слышали, мы все чувствуем, но все меняется, когда кто-то произносит это вслух.
Алекса сидит по правую руку от меня. Она улыбается краешком губ. Истинная леди, благородных кровей. Единственная среди нас, знающая, кто ее родители. Живой пример, что есть Тот, кто выше титулов и сословий, ибо даже для высокородных семей Закон обязывает отдать одаренного ребенка Храму. Здесь мы все равны. И все же…
И все же Алекса – это имя, данное ей родителями. Её имя.
И хотя никто не отвечает, Руви выглядит довольной. Она уже получила, что хотела – блеск в глазах других девушек, учащенное дыхание, полуулыбка, подрагивание пальцев. Мне кажется, только мы с ней вдвоем и подмечаем эти мелочи.
Все знают, когда приезжает Настоятель. Это значит, что предыдущая девушка исполняющая роль Светлой Богини Вознеслась. Это значит, что Храму нужна новая Богиня.
Никто не знает, что кроется за этим «вознеслась». Не умерла нет. Это таинство, которое Храм таит пуще всего и нам его не разгадать.
Все становится окончательно ясным, когда после завтрака нас просят пройти в класс и заниматься ежедневными упражнениями. Самим.
Нас пятнадцать в большом светлом помещении с высоким потолком. Здесь прохладно и дышится легко. Вдох и я чувствую энергию, разливающуюся по моему телу. Мне не нужно закрывать глаза, не нужно уединяться, чтобы заставить ее блуждать вверх-внизу по моему усмотрению. И все же я делаю это. Потому что так я менее заметна. А я как раз тот человек, который не хочет, чтобы его замечали. Именно поэтому Алекса…недолюбливает меня. Она видит меня, не смотря на мои попытки спрятаться. Храму нужны одаренные. Но мы – не просто девушки, владеющие магией. Мы нечто большее и нечто особенное. Нас не учат создавать, защищать или разрушать. Нас учат совершенному контролю. Что в нас есть такого, чем не владеют другие одаренные? Я не знаю.
Никто не приходит и занятие забыто. Шепот по углам и девочки сбиваются в стайки. Возле Алексы собрались ее «фрейлины» как мы их называем. Они сидят у нее в ногах, и она благосклонно улыбается им, слушая и изредка тихим голосом отвечая. Слишком далеко и не слышно, досадно.
Сквозь полуопущенные ресницы я вижу, как по моей руке под кожей течет ручеек силы, и я заставляю его танцевать. Для меня он окрашен в голубые цвета, но не думаю, что кто-то видит это кроме меня. Может, Алекса…Словно почувствовав мои мысли, она поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза. Улыбается. В ее улыбке не осталось мягкости для меня.
«Я боюсь, здесь так темно…не бойся, мы вместе, темнота не сможет нас одолеть!..»
Кто бы поверил, что несколько лет назад мы были подругами?
Моей руки касаются прохладные пальцы Ады, и я поднимаю взгляд на неё.
Она садится рядом, совсем неизящно, подобрав юбки под себя.
- Сегодня особенный день, да? – её светлые глаза, почти прозрачные как вода. Когда она смотрит так, не мигая, мне кажется, она видит меня насквозь. И может видит там настоящую меня и оттого мне неловко.
- Мне кажется, еще рано об этом думать, - уклончиво отвечаю я, хотя все мое естество кричит «сегодня-сегодня-сегодня?».
Ада думает, что Выбор не падет на нее. Она слишком неправильная, слишком неловкая, ее Порядок неидеален. Поэтому она спокойна, хотя возможно слегка грустна. Но она не видит того, что вижу я. Ада такая же как я. Такая же как Алекса. Ты можешь годами взращивать в себе порядок, ты можешь достичь небывалых результатов и стать идеальной. Но это не то. Храму нужна сила. А сила в Аде плещется через край. Она цветная и яркая, как будто в противовес её светлой выжженной внешности, все краски плещутся в ее энергии. Это мой секрет, что я могу видеть её такой. Я думаю, такие секреты есть у многих, но мы тщательно храним свои тайны иногда даже от себя самих.