Она улыбается и эту улыбку я уже знаю за многие годы дружбы. Обычно она заканчивается карцером или неделей уборки туалетов или кухни.
Алекса хватает меня за руку, и мы выбегаем из зала, хотя до конца нашего времени занятий осталось не меньше половины.
Вечером в библиотеке никого нет. Никого кроме нас. Лекса с раздражением перебирает книги, но не находит ничего, что могло бы ей помочь. Недели не хватит освоить материал, который мы учим годами. Каждое применение Дара основывается на предыдущих выученных и усвоенных знаниях. Не говоря уже о том, что то, чему учат нас мало связано с физическим взаимодействием с внешним миром. Каждая из нас – потенциальная будущая Богиня, вместилище ее силы и ее духа в этом мире. Дар бывает очень разный. И тот, что проснулся в нас не предназначен для этого. Именно потому не все девочки доходят до старших курсов. В следующем году кто-то обязательно покинет Обитель, когда Дар окончательно вступит в силу и станет ясно, подходит ли он для обучения здесь. Поэтому мы и учимся в первую очередь контролировать те всплески и крохи, что уже сейчас проснулись в нас, чтобы, когда наступит время, не сгореть от собственной силы, захлестнувшей неподготовленное тело и разум.
На лице Лексы досада и разочарование.
- Но должен быть способ!
Сила Алексы уже сейчас бурлит и возможно ее Дар проснется раньше других. Например, в попытке заставить шар взлететь ей уже ощутимо удалось его раскачать. Но и силы потратила она столько, что потом безвольно осела на пол и даже встать несколько следующих минут не могла. Я предлагала ей на этом остановиться, но…
Но упорство моей подруги сравнится только с её желанием быть первой. Во всем. Вместе это рождает невероятную силу целеустремленности и любые неудачи приводят ее только к еще более активным действиям по достижению цели.
Я лениво листала страницы, всматриваясь в непонятные плетения и любуясь их узорами. Книга, попавшая мне в руки, давала понять, что не только я вижу линии заклинаний. И все же…они были одинаково тускло нарисованы уже слегка выцветшими чернилами. Нигде не было сказано, что у Дара есть цвет. И пока только один человек знал мою тайну и врожденная осторожность шептала мне, что это не то, что нужно знать кому-то еще, если кроме меня никто не имеет таких способностей. Меньше всего мне хотелось выделяться. Ведь очень часто это означало, что Дар, проснувшийся в девочке совсем не тот, что ожидали увидеть наставники. И меньше всего мне хотелось оказаться вновь на улице перед закрытыми дверями Обители, не зная, что ждет меня впереди, не имея ни крова, ни родни.
Лекса единственная, у кого из всех девочек была семья. Слишком высокородная, чтобы даже Храм мог забрать ее, единственное исключение из всех. Такие как я попадали в Обитель с улиц. Я почти не помню жизни до Обители, я была слишком мала. Были ли у меня родители? Кто они? Почему и когда я оказалась здесь? Эти вопросы я уже давно оставила без ответов и не стремилась узнать. Хотя когда-то фантазировала, как и все поначалу, о том, что я потерялась и вот скоро уже придет моя мама и заберет меня домой, где пахнет выпечкой. Но мои фантазии никогда не были надеждами, и, быть может, поэтому я не так сильно разочаровывалась в ожидании, как некоторые дети. Правда в том, что я не помнила ни маминых рук, ни голоса, поющего колыбельные. Только холод и голод и темноту опасных улиц. А затем сухие и надежные стены Обители, настоящую постель и неизменные завтраки в светлой столовой по утрам. Стоит ли говорить, что я не особо мечтала вернуться в никуда? Но были и те, кто оставил семью и помнил свою жизнь до, хотя чаще девочек приводили сюда совсем крошками. Многие были даже рады, ведь их прошлая жизнь не всегда была такой, какой мы представляли себе в своих мечтах. Не с ласковой улыбкой мамы, запахом хлеба и ожиданием отца после работы. И на кровати ждали возвращения вовсе не новые яркие игрушки, а еще несколько братьев и сестер, которым едва хватало места под прохудившимся покрывалом. И им казалось, что большего везения, чем родиться с Даром еще не случалось в их жизни и старались как можно скорее забыть все, что было до. Переступая порог обители, мы больше не были обычными девочками. Мы были теми, кого может одарить своим светом Богиня, и значит отныне мы собственность Храма. У Богини не может быть земной семьи, ведь так?
И все же до Дня Пришествия, когда новая девушка сядет на Небесный Престол, у нас есть свои послабления. И с личного позволения Настоятеля Алекса могла навещать семью две недели раз в году. Каждый раз по возвращению все стайкой собирались вокруг нее послушать истории о бурной жизни Города, о которой мы знали лишь из книг или видели издалека на редких организованных выездах из Обители на праздники в Храм.