Она была в полной растерянности. Не понимая слов, чувствовала их зловещий оттенок, который, увы, не смягчался голосом преподобного Ричардса. Сидевшая рядом Фанни все время вертелась, и Эммелине сделалось страшно, что это привлечет к ним обеим неодобрительное внимание. В общем, уже становилось понятно, почему в Лоуэлле требовали посещать церковь. Она здесь не приносила ни утешения, ни тепла и, пожалуй, являлась еще одним местом, где нужно было все время быть начеку.
Они вышли одни из первых. Сама Эммелина спускалась бы с паперти медленно, но Фанни пустилась бегом, и ей поневоле пришлось присоединиться к подруге.
Домой они возвращались другой дорогой, шли по какой-то улице, застроенной с двух сторон пансионами. Почти все прохожие были мужчины, и Фанни сказала, что они здесь и живут, кто с семьями, а кто по одному, как девушки в пансионе. Когда подошли к концу улицы, какой-то молодой человек окликнул Фанни из окна, и она помахала в ответ.
– Постой, – крикнул он, – я сейчас выйду – поболтаем!
– Это Билли Скут, – объяснила Фанни, – он работал со мной в чесальне на фабрике корпорации «Бутт», – тут она хихикнула. – Его там прозвали Билли Скука: стоило ему проработать неделю на одном месте, как делалось скучно и он просил, чтобы его куда-нибудь перевели. Он, наверное, и до сих пор у Бутта, ведь это буттовские дома! – закончила она, кокетливо поправляя шляпку и шаль.
Эммелина не знала, что делать. Было неясно, хочет ли Фанни, чтобы она осталась и участвовала в разговоре.
– Может быть, мне вернуться уже к миссис Басс? Стоять просто так посреди улицы было неловко. Мужчины шли мимо, поглядывая на них. Дома, в Файетте, никто не позволил бы себе таких взглядов. Дома все было по-другому. Льюку, например, нравилась Анна Кемп, но каждый раз, когда она оказывалась рядом, он смотрел только себе под ноги.
– Как хочешь, – ответила Фанни. – Увидимся за обедом. – И она показала Эммелине, как ей вернуться на Мерримак-стрит.
Эммелина пошла в указанном направлении и, немного не доходя до угла Мерримак-стрит, встретила Хильду, Эбби и Лидию, возвращавшихся из епископальной церкви Святой Анны. Немного поодаль шли еще три незнакомые Эммелине пансионерки миссис Басс.
– Ага! – сказала одна из них, не потрудившись даже понизить голос. – Если идешь в церковь с мисс Фанни Бартлет, домой возвращаешься в одиночестве!
Эммелина смутилась, не зная, что и ответить.
– Не надо дразнить Эммелину, она ведь понятия не имеет, о чем вы толкуете, – бросила через плечо Эбби.
– Ну так тогда пусть узнает, – вставила Хильда и, обернувшись к Эммелине, спросила: – Вы как возвращались? Вдоль домов корпорации «Бутт»?
Эммелина кивнула. Шедшие сзади девушки захихикали. Эммелине хотелось узнать, в чем дело, но не было никакого желания слышать дурное о Фанни.
– Да на ней и шляпка Фанни! – воскликнула одна из девушек со смехом.
Эммелина почувствовала, что краснеет: стыдиться ей было нечего, но тон задевал за живое.
– Давайте не будем вредничать! – сказала Хильда.
– Мисс Хильда, как всегда, учительствует, – заметил кто-то. Но Хильда взяла Эммелину под руку и крупным шагом пошла вдоль по улице. Они быстро опередили на несколько ярдов остальных девушек, повернули еще раз за угол и оказались уже совсем недалеко от пансиона миссис Басс.
– А что плохого в шляпке Фанни? – спросила Эммелина.
– Дело не в ее шляпке, дело в ее поведении. Она чересчур легкомысленно ведет себя с мужчинами. Болтает со всяким, кто только заговорит.
Так вот оно что! Оказывается, манеры, так восхищавшие Эммелину, на самом деле навлекли на Фанни всеобщее неудовольствие. Эммелина совсем запуталась. Конечно, она вернет Фанни шляпку, как только увидит ее, но что потом?..
– Что же теперь делать? – спросила она у Хильды.
– Тебе решать, – ответила та, – но помни, что ты так неопытна, что легко можешь погубить репутацию.
Эммелина перепугалась. Если она так неопытна, что легко может погубить репутацию, то значит, она и слишком неопытна, чтобы ходить по Лоуэллу в одиночку.
– Но она так по-дружески отнеслась ко мне, – застенчиво пробормотала Эммелина.
– Те, у кого нет подруг, всегда бросаются на новеньких! Но слова Хильды только осложнили дело, ведь теперь стало понятно, что ей нужно остерегаться как раз тех, кто к ней хорошо относится.
– Как же мне с кем-нибудь подружиться? – спросила Эммелина, втайне надеясь, что, может быть, Хильда вдруг согласиться стать ее подругой. Хильда дала бы так много. Она была бы наставницей, даже старшей сестрой, какой Эммелина сама была дома для младших. Дружа с Хильдой, она сумеет избежать стольких ошибок, которые в ином случае, скорее всего, неизбежно наделает в Лоуэлле.
Но Хильда сказала:
– Надо быть терпеливой, Эммелина, Сколько времени ты уже здесь? Неделю? Две? Немного погоди – и ты подружишься с кем-нибудь из ровесниц или, может быть, с девушками чуть постарше. Только не пытайся добиться всего сразу. Это как раз то, что мешает Фанни.
Фанни очень хотелось как можно скорее обзавестись друзьями. Она готова была общаться и с новенькими девушками, и с молодыми парнями, болтала одинаково бойко и с теми, и с другими. Трудно было понять, что же в этом плохого, но чувствовалось: Хильда, безусловно, говорит о вещах крайне важных. Да, надо будет избегать Фанни, не потому что Фанни плохая, а потому…
Но в этот момент – они были уже у дверей пансиона – с другой стороны появилась Фанни, ловко и весело пробираясь среди гуляющих девушек, двигаясь стремительнее, чем они все.
Эммелина сразу почувствовала себя виноватой. Ведь Фанни так по-дружески отнеслась к ней! Что делать? Под взглядом Хильды она совершенно смешалась и, когда Фанни подошла поближе, молча сняв шляпку, протянула ей. Фанни посмотрела на Хильду, потом снова на Эммелину. Взяла протянутую ей шляпку и, ни слова не говоря, стала подниматься по ступенькам. Вынести это было немыслимо.
– Фанни! – крикнула Эммелина. – Спасибо тебе за шляпку!
Фанни обернулась и посмотрела на нее с такой доброй улыбкой, что Эммелина почувствовала, как правильно она сделала, окликнув ее, и захотела еще как-то проявить благодарность.
– Ты где будешь перед обедом? В общей комнате?
Фанни немного поколебалась, потом ответила: нет. Казалось, она избегала смотреть на Хильду. Не глядя на нее, добавила, что есть не хочет и поэтому, скорей всего, пойдет наверх – променяет воскресный обед на сон.
Хильда явно была недовольна этой беседой и даже не пыталась скрыть своих чувств.
– Но неужели мне нельзя быть хотя бы вежливой? – в смятении проговорила Эммелина.
Хильда пожала плечами:
– Ты играешь с огнем. Девушки перетерпят твой деревенский вид и твои деревенские платья, но если ты испортишь себе репутацию, это, боюсь, уже будет непоправимо. – И с этими словами она поднялась по ступенькам и вошла в дом.
Теперь Эммелина не на шутку испугалась. Она хотела, чтобы Хильда объяснила ей, как это можно потерять репутацию, не делая ничего плохого. Она говорила вслед какие-то слова, что-то вроде того, что будет осторожна, но на самом деле понятия не имела, что это значит. Единственно, что было ясно, – нельзя дружить с Фанни. Ужасно разболелась голова. Нет, хватит с нее и Фанни, и Хильды. Она попыталась вообразить, чтобы ей посоветовала сейчас мать. Конечно, она сказала бы, что нужно быть доброй со всеми. Но в то же время мать никогда не пошла бы ни против законов людей, ни против законов церкви, немыслимо было даже представить себе такое.
За обедом ей было никак не избавиться от неопределенности и страха, это сковывало, и она едва реагировала на слышавшиеся со всех сторон вопросы и замечания. Когда обед кончился, она поднялась на чердак и проспала всю вторую половину дня.
Но Эммелине не пришлось решать проблемы, связанные с Фанни Бартлет, потому что на той же неделе Фанни уволили из Корпорации, обнаружив ее в рабочее время где-то, где ей находиться «не полагалось». Несколько дней все только об этом и говорили.
Происшествие случилось утром, и к тому моменту, когда все вернулись обедать в пансион миссис Басс, Фанни уже и следа не было. По наиболее распространенной версии, ее застукали с ухажером в машинной, то есть там, где работницам вовсе нечего делать, и уволили прямо на месте, а мужчина ушел вместе с ней. При этом одни говорили, что ему давали возможность остаться, но он предпочел вместе с Фанни уехать на Запад, а другие – что оба они были уволены и теперь вынужденно связали свои судьбы, и только позже выяснилось, что этот мужчина и не уволен, и не уехал, а продолжает спокойно работать в машинной, будто и не слыхал никогда ни о какой Фанни Бартлет.