Это крайности – когда у одних людей осведомленность о своих эмоциях чрезвычайно велика, а у других почти отсутствует. Представьте себе студента университета, который однажды вечером, заметив, что в общежитии вспыхнул пожар, пошел за огнетушителем и потушил разгоравшееся пламя. Ничего необычного, за исключением того, что по дороге за огнетушителем и обратно, к месту пожара, он спокойно шел, вместо того чтобы нестись сломя голову. Причина? Просто он не усмотрел в ситуации никакой срочности.
Эту историю рассказал мне Эдвард Дайнер, психолог из Университета штата Иллинойс в Эрбане, занимавшийся изучением силы переживания людьми своих эмоций. Он собрал целую коллекцию ситуаций, и в ней наименьшей силой переживаний, с какой только сталкивался Дайнер, отличился тот самый студент университета: он ведь оказался, по существу, совершенно бесстрастным человеком, не проявившим почти никаких чувств даже в такой критической ситуации, как пожар.
Для контраста поговорим об одной женщине, которая попала на противоположный край обозначенного Дайнером диапазона. Потеряв как-то раз свою любимую ручку, она на много дней лишилась душевного равновесия. В другой раз объявление о грандиозной распродаже женской обуви в дорогом магазине привело ее в такое возбуждение, что она бросила все свои дела, вскочила в машину и три часа мчалась в чикагский магазин.
Дайнер считает, что женщины вообще переживают как положительные, так и отрицательные эмоции сильнее, чем мужчины. А если оставить в стороне различия между полами, то эмоциональная жизнь богаче у тех людей, которые больше замечают. Повышенная чувствительность прежде всего ведет к тому, что малейшее раздражение вызывает у таких людей эмоциональные бури, иногда божественные, иногда адские. Те же, кто им диаметрально противоположен, едва ли испытывают хоть что-нибудь даже в самых жутких обстоятельствах.
Бесчувственный мужчина
Гэри приводил в бешенство свою невесту Эллен: будучи знающим, вдумчивым и успешным хирургом, он оставался эмоционально скучным, совершенно не отзываясь ни на какие проявления чувств. Гэри мог блестяще рассуждать о науке и искусстве, но когда дело доходило до его чувств – даже к Эллен – он замолкал. Она, как умела, пыталась выжать из него хоть каплю страсти, но напрасно: Гэри оставался бесстрастным и ничего не замечал. «Я вообще никогда не выражаю свои чувства», – сказал Гэри психотерапевту, которого посетил по настоянию Эллен. Когда речь зашла об эмоциональной жизни, он добавил: «Не знаю, о чем тут говорить; я не испытываю сильных чувств – ни положительных, ни отрицательных».
Эллен была не единственной, кого расстраивало равнодушие Гэри; как он сообщил по секрету своему врачу, он ни с кем не был способен открыто говорить о чувствах. Причина заключалась в том, что он не знал, что именно чувствует. Насколько он мог судить, он не испытывал никакого гнева, никаких печалей, никаких радостей.
Как замечает его врач, такая эмоциональная пустота делает Гэри и ему подобных бесцветными и «никакими». «Они на всех наводят скуку. Именно поэтому жены отправляют их лечиться». Эмоциональная тупость Гэри служит примером того, что психиатры называют алекситимией от греческого а – приставки, обозначающей «отсутствие», lexis («лексис») – «слова, выражения» и thymos («тимос») – «эмоции». Таким людям не хватает слов для выражения их чувств. В самом деле, кажется, что у них вообще нет никаких чувств, хотя в действительности они могут производить такое впечатление из-за своей неспособности выразить эмоции, а не из-за их полного отсутствия. Психоаналитики впервые обратили внимание на таких людей, потому что оказались приведены в замешательство категорией пациентов, не поддававшихся лечению их методами. Они не сообщали ни о каких чувствах, ни о каких фантазиях и бесцветных снах – словом, речь вообще не шла ни о какой внутренней эмоциональной жизни. Клинические признаки, характерные для алекситимиков, включают затруднения в описании чувств, как собственных, так и других людей, и крайнюю ограниченность эмоционального словарного запаса. Более того, им трудно проводить различия как между эмоциями, так и между эмоцией и телесным ощущением. Они могут жаловаться, что их мутит, что сердцебиение участилось, голова кружится, а все тело в поту – и не знать, что испытывают тревогу.