Издалека, со стороны Иокогамы, донесся знакомый глухой рокот экспресса. "Ничего, я успею", - подумал Тосио и заторопился, раздвигая руками колючий кустарник: чтобы попасть к тупиковой ветке, надо было перебраться через полотно главного пути. Вот и насыпь. Тосио вскарабкался наверх, ступил на рельсы - и вдруг услышал, что поезд рокочет уже совсем невдалеке, - по стене бамбуковых стволов мчалась его черпая тень. Не поезд, а демон, ведь поезда не могут ходить так быстро.
Тосио, замирая от страха, побежал через рельсы, но споткнулся и упал. Он лежал, скорчившись и крепко охватив голову руками, чтобы не слышать рева летящего демона.
И тут прозвучал щелчок - резкий, как удар бича. Это сработал мощный электромагнит в нижней части серой башенки, на полном ходу Камиданоми проскочил стрелку и ринулся в двухсотметровый тупик, заканчивавшийся огромной бетонной надолбой. Через мгновение раздался глухой удар, от которого дрогнула земля, потом грохот и скрежет металла, раздиравший душу. Вскоре все стихло. Черное облако взметенной земли медленно оседало на верхушки бамбука. Со всех сторон сбегались женщины, горестно восклицая: "Ма! Кавайсода!"
А Тосио все лежал, прижавшись к рельсам, не смея поднять голову... Кто-то спас его - наверно, бабушка Наоси сотворила молитву.
Было тринадцать часов одиннадцать минут по дальневосточному поясному времени.
Ракетообразная вершина небоскреба Цуру-Кюку-Умпан была резиденцией Дэнси-Дайме, Электронного Князя. Внутри, заполняя всю эту двадцатиметровую вышку, переплетались провода, ассоциаторы и рецепторы. Ажурными кольцами, одно над другим, висели нейристорные сети, хаотически соединявшие тысячи рецепторов с ассоциирующими панелями, - Дэнси-Дайме был сконструирован по последнему слову современной нейродинамики. Здесь не было ни лампочек, перемигивающихся красными огоньками, ни тысячеликих приборных панелей, ни монотонных рядов кнопок. Тишина и полумрак, в котором миллионами путей пробегала электронная мысль, скрещиваясь в узлах возбуждения и отступая перед закрытыми шлагбаумами заторможенных входов.
Дэнси-Дайме не нуждался в помощи людей, в их неверном интеллекте и обманчивых эмоциях. Рецепторы извещали его о каждом движении на рельсовых путях Цуру-Кюку-Умпан. Телевизионные камеры и термолокаторы на локомотивах были его глазами, линии телеманипулирования - руками. Он все видел, все знал и все делал сам, накапливая в памяти по бесконечно малым крупицам драгоценный повседневный опыт.
И все же здесь сидел человек, удобно откинувшись на спинку кресла. Дежурство было однообразным, как всегда: не случалось ничего, что требовало бы вмешательства. Если б не внеочередная проводка Камиданоми, можно было бы обалдеть от скуки: регламент компании не разрешал даже читать на дежурстве. Можно только курить. А тишина... как в сурдокамере для тренировки космонавтов!
Стряхнув дремоту, человек встал и направился к контрольному экрану участка Таруэгава-эки, но что-то заставило его остановиться. Ему послышался тончайший писк - или это был звон в ушах от надоевшей тишины? Но звук стремительно нарастал. Вот он достиг необыкновенной силы - и вдруг оборвался. Переход к привычной тишине был так разителен, что человек застыл на месте. Потом кинулся к аварийному пульту. Глаза его расширились: контрольный огонь погас. Это означало, что Дэнси-Дайме _выключился_. Это была его _смерть_, смерть как личности, ибо нейроид, выключаясь, полностью очищает свою память. Его можно, разумеется, включить снова, но это будет уже не та машина. Она станет чистой и невежественной, как молодой пастух с гор.
Разбив круглое стеклышко, человек набрал условный шифр телекоманды "Таками", сменявшийся каждые сутки. Повсюду на путях Цуру-Кюку-Умпан, там, где их застал сигнал, водители поездов - встревоженные люди или нерассуждающие автоматы - включали стоп-краны. Поезда, мчавшиеся с сумасшедшей скоростью, провизжав тормозами, останавливались так резко, что пассажиров швыряло друг на друга. Это было единственное средство избежать катастрофического хаоса на те полчаса, которые понадобятся для перехода на ручное управление.
И лишь после этого дежурный заметил красные вспышки сигналов на контрольной мнемосхеме. На разъезде Таруэгава-эки произошла катастрофа.
Пестрый поток экипажей всех видов - от моторикш до "империалов" новейшей марки - бурлил, на залитой солнцем Кэйдай-авеню, кружась водоворотами у магазинов, кафе и стоянок. Расплатившись с водителем, Уэйнрайт вышел на площади перед Дворцом Правосудия - Сайбанкан.
Здание походило на огромный шар, накрытый плоской, слегка вогнутой чашей. Шар был опоясан, словно планета Сатурн, наклонным кольцом внешних эскалаторов.
Дорис весело замахала рукой из-за ближайшего столика, едва Уэйнрайт вошел в просторный шестигранный зал кафе.
- Присаживайтесь, Кит, рада вас видеть.
- Мне здорово повезло, что я вот так сразу поймал вас по телефону, сказал Уэйнрайт, садясь на удобно изогнутый, почти невесомый стул. - Я улетаю вечером. Отправил один срочный груз - кстати, при помощи того самого Электронного Хозяина, или Князя, что ли, о котором вы писали. Это вы его имели в виду?
- Дэнси-Дайме? - Ее зеленовато-серые глаза улыбались. - О нет. Это уже старо... Тут, - она обвела рукой зал, - есть кое-что поинтересней. То есть не в кафе, разумеется, а во Дворце Правосудия. Аманоивато, Электронный Судья, представляете? До такого еще не додумались ни мы, ни русские. Да, кое в чем японцы нас здорово обскакали.
- Хм, любопытно, - отозвался недоверчиво Уэйнрайт. - А электронных полицейских они не завели?
- Пока нет, - сказала Дорис. - Вас, я вижу, это не очень-то заинтересовало. А зря. Это первоклассная сенсация, верьте мне. "Лук Инсайд" знает, что нужно читателям. Да я и сама знаю.
- Вашего журнала я не читаю, но в вас-то я верю, Дорис, - ответил Уэйнрайт. - Только, по-моему, тут японцы перемудрили. Машине в людях не разобраться.
- А хотите познакомиться с Аманоивато? - вместо ответа спросила Дорис. - Я ведь не случайно пригласила вас именно сюда. Сэити Гэндзи обещал прийти сюда ровно в час и дать мне интервью.
- Кто он?
- Он работает в Институте Дэйси Дзинко Буду - Электронных Искусственных Существ. Конструировал и Дэнси-Дайме и Аманоивато. Останетесь? Я думаю, Гэндзи не будет возражать...
- Останусь, конечно.
К столику подошел рослый японец в черном костюме. "Никогда у этих японцев не поймешь, сколько им лет", - подумал Уэйнрайт, глядя на его гладкое лицо и блестящие черные волосы с белой ниточкой пробора.
- Вот и Сэити Гэндзи! - Дорис пустила в ход самую лучезарную из своих улыбок. - Гэндзи-сан, это мой друг, мистер Уэйнрайт. Ничего, если он тоже послушает, как вы рассказываете об Аманоивато?
Японец, чуть поколебавшись, вежливо сказал:
- О, пожалуйста. Только рассказывать буду не я, а сам Аманоивато. Мы сейчас пойдем к нему.
Узкий дугообразный коридор кончался глухой стеной; Гэндзи приложил к ней тыльную сторону кисти, и стена раздвинулась. Открылся огромный сферический зал. В нижней его части амфитеатром располагались ряды низких кресел - они окружали небольшую, чуть приподнятую площадку в центре зала.
- Похоже на планетарий, - заметил Уэйнрайт.
- Это Аманоивато, - бесстрастно сказал Гэндзи.
- А где же он? - Уэйнрайт оглядывал высокий, мертвенно-белый купол.
- Вокруг, - ответил Гэндзи. - Вы внутри него.
- А зачем такой большой зал? - Дорис с профессиональной быстротой чертила стенографические значки в блокноте.
- Только для публики, - снисходительно улыбаясь, пояснил Гэндзи. Аманоивато возбуждает большой интерес...