— Да это так, спонтанно получилось, — нехотя ответил Кирилл, но заулыбался.
— Значит, уже встретил! — не слушая его, продолжил Леха. — А ведь и все не дураки! Раз вы с одинаковыми сердечками, то что-то это означает!
— Лех! Ты долго? — раздался голос со сцены. Пора начинать!
И Леха отправился к музыкантам.
Они начали выступление под дружные аплодисменты собравшихся. Кирилл сел рядом с Марикой и обнял ее за плечи. Она вначале напряглась от такого явного внимания, но потом расслабилась и даже привалилась головой к его плечу. Правда, скоро они встали, подошли к сцене и начали танцевать вместе с остальными.
После концерта, а он закончился около девяти вечера, компания готов решила не сидеть в прокуренном помещении клуба, а отправиться погулять на местное кладбище. Ночь обещала быть ясной. Половинка луны серебристо светила сквозь редкие облака. Эмо-киды вышли вместе с ними, но присоединиться отказались. Марика смотрела на удаляющихся готов. Они быстро шли по площади, залитой тусклым светом редких фонарей. Их растрепанные волосы, распахнутые куртки и у некоторых длинные черные плащи развевались от быстрого движения. И Марике они показались стаей черных птиц.
Домой она попала около десяти вечера. Кирилл хотел проводить ее до особняка, но она, зная, как ублёвцы относятся к кукурузникам, запретила ему это делать. Они дошли вместе только до начала длинного высокого забора, ограждающего территорию. Марика не разрешила ему даже проводить ее до первого поста охраны.
— Спасибо за концерт, — тихо сказала она, останавливаясь на дороге и поворачиваясь к Кириллу.
— Не за что, — улыбнулся он. — Сходим еще как-нибудь, да?
Но Марика промолчала.
— Позвоню, — сказала она после затянувшейся паузы, во время которой они, не отрываясь, смотрели друг на друга.
— Давай, — кивнул Кирилл, отвернулся и быстро пошел прочь.
Марика посмотрела ему вслед и погладила пальцами щеку, на которой, казалось, все еще горел его поцелуй. Она задела рукой за ткань шарфа, вздрогнула и крикнула:
— Кирюш!
Он обернулся и побежал к ней. Подлетев, обнял и начал целовать, Его губы касались ее щек, волос, губ, подбородка, пальцы гладили волосы. И она задыхалась от счастья, неумело отвечая ему.
— Люблю тебя, — шептал он, — люблю! Как только увидел, понял — люблю, люблю!
Марика замирала, слушая эти слова. И в какой-то миг ее душа распахнулась, словно бутон, сомкнутые лепестки которого согрел живительный лучик восходящего солнца. Жар, разлившийся в ней, показался ей пылающим алым цветком. Никогда и ни к кому она не испытывала ничего подобного.
И Марика тихо произнесла, оторвавшись от Кирилла:
— Я люблю тебя.
Он отстранился от нее, но пальцы продолжали гладить волосы. И молча начал смотреть в глаза, словно не веря тому, что услышал.
— Я тоже люблю тебя, — более уверенно повторила Марика и зарделась.
И Кирилл поцеловал ее в губы так крепко, что у нее закружилась голова. Когда они расцепили объятия, Марика улыбнулась, стянула с шеи шарф и тихо сказала:
— Вот, ты забыл.
Кирилл взял шарф, не сводя с нее глаз. Потом резко отвернулся и ушел. А Марика побежала домой, совершенно ошалевшая от бури эмоций, раздирающих душу.
Мария Андреевна сидела в гостиной на первом этаже. Когда Марика ворвалась в дом, она сурово на нее посмотрела и поинтересовалась, почему та выключила телефон и где она была столько времени.
— Я обзвонила всех твоих подруг, — начала Мария Андреевна голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Я уже хотела сообщить отцу, что ты исчезла, хотела обратиться в силовые структуры. Как же наш праздничный ужин? Ладно, я пошла тебе навстречу и не стала сегодня собирать гостей. Но ведь мы же хотели вдвоем отметить! Все-таки 16 лет!
Марика подошла к ней и виновато посмотрела в глаза. Она хотела что-нибудь придумать, но, увидев, что обычно невозмутимое лицо матери искажено и даже покрылось красными пятнами, испугалась. К тому же Марика понимала, что утаить правду все равно не получится. Слишком заметной фигурой она была в их маленьком городке, и матери уже завтра доложат, где ее видели и с кем.
— Итак, юная леди, — сказала Мария Андреевна и строго посмотрела в ее глаза, — вопрос первый: где вы были, вопрос второй: почему вы надели без разрешения мою вещь и что это за дикий макияж, вопрос третий и самый главный: с кем вы были?
Марика стянула куртку и положила ее в кресло. Потом села напротив матери и улыбнулась.
— Понимаешь, мам, — с воодушевлением начала она, — это так все случайно получилось. Меня пригласили в «Стрелку» на концерт, только и всего. Ну, я и подумала, почему бы мне не пойти? Ведь сегодня я могу делать все, что захочу! Вот и решила сделать себе такой подарок! И накрасилась соответственно. Ты же знаешь, что там за публика. А телефон, видимо, разрядился, я и не смотрела. А куртку твою почему-то захотелось надеть. Она такая красивая! Чего тут такого?
— Я не знаю, что там за публика, — четко произнесла Мария Андреевна. — И знать не хочу! Сколько можно говорить, что тебе там не место!
— Ну почему, мамуля? — спросила Марика умильным голоском и подошла к дивану.
Она присела на корточки перед Марией Андреевной и заглянула снизу ей в глаза. Та начала распускать ее волосы, туго затянутые в высокий хвост.
— И что это за прическа? Это не твой стиль! И макияж? Ты похожа на заштатную стриптизершу на выезде!
— Не буду больше, — покорно ответила Марика. И после паузы вкрадчиво спросила: — Я вот думаю цвет волос поменять. Что скажешь? В твоем салоне мне могут это сделать щадящим методом?
— Это еще зачем? — изумилась Мария Андреевна. — У тебя свой очень красивый и редкий оттенок. Обычно русые волосы отдают в серый, а у тебя в золотистый.
— Хочу поменять что-то в себе, — упрямо сказала Марика. — Надоела и эта длина, и этот цвет Мам! — капризно добавила она. — Ты же знаешь, что у меня сложный подростковый период. Себя, что ли, забыла в этом возрасте? Но ты ведь еще совсем молодая, должна помнить!
Увидев, что Мария Андреевна начала улыбаться, она продолжила:
— Или ты хочешь, чтобы я сама себя подстригла и покрасила?
— Боже упаси! — не на шутку испугалась та. А жалеть не будешь?
— Нет, что ты! Хочу немедленно!
— Ну, сегодня уже явно поздно, — усмехнулась Мария Андреевна.
— Тогда завтра!
— Ну что с тобой поделаешь? Я договорюсь с Антониной, она лучшая по окраске у меня в салоне Мы просто чуть подзолотим, да? — уточнила она.
— Я с ней посоветуюсь, — важно проговорила Марика и поцеловала ее в щеку.
Она соскочила и хотела уйти, но Мария Андреевна схватила ее за руку.
— Погоди! — строго сказала она. — Ты мне так и не ответила: с кем была! А то не разрешу красить волосы! — пригрозила она.
— С Кириллом, — нарочито спокойным тоном ответила Марика. — Обычный школьник, в одиннадцатом классе учится, правда, не в нашем лицее. Ну и что? Вполне приличный мальчик, как и его друзья, — зачем-то добавила она. — Мам, есть охота! Где мой праздничный тортик со свечками? — капризно спросила Марика, пытаясь перевести разговор на другую тему.
— А как его фамилия? — продолжила расспросы Мария Андреевна. — И кто его родители?
— Да откуда я знаю! — пожала плечами Марика. — Меня это как-то не особо интересовало. Я сегодня дождусь ужина или как?
— Ладно, иди переоденься и смой, пожалуйста, этот дикий раскрас. Жду тебя в столовой.
Марика появилась через полчаса. Она надела элегантное светло-серое платье, которое мать привезла ей из последней поездки в Рим, зачесала волосы назад, тщательно умылась и выглядела как благовоспитанная и утонченная барышня. Мария Андреевна довольно улыбнулась, увидев, как преобразилась Марика. Они уселись за празднично накрытый стол. Домработница уже ушла, и они были одни.
— Иногда жалеешь, что в доме нет мужчины, — заметила Мария Андреевна, пытаясь открыть бутылку французского шампанского.
— Кстати, мамуль, а почему его все еще нет? — поинтересовалась Марика и внимательно посмотрела на зарозовевшее лицо матери.