— Я не пью, — сказал Кирилл.
— Да неужто?! — изумился Макар и заерзал на лавке. — Ну, ты прямо мамонт какой-то ископаемый! Ить это кто ж сейчас не пьет? И больные потребляют, не то что здоровые! Ну, все буквально! И бабы хлеще мужиков! У нас в Кошкино все! Ну, чайку тогда, — предложил он.
— Хорошо бы, — улыбнулся Кирилл.
Скоро появились раскрасневшиеся мужчины. Они сели за стол и хмуро посмотрели на банку с самогоном.
— Ты чего это тут пария нам спаиваешь? — строго спросил Григорий Григорьевич.
— Я?! — усмехнулся Макар и вытер слезящиеся глаза.
Он уже успел выпить самогона, и не одну стопку.
— Смотри у меня! — погрозил тот ему пальцем.
— Что ты, Гриша, брови-то сдвинул? — обиженно поинтересовался Макар. — Кирюха ваш — просто доисторическая динозавра! Он вообще не потребляет: Ни капли! А вы такое видали? Наши деревенские пацаны, считай, кажный вечер под лавками валяются, а наутро, похмелившись, снова на работу. Еще и на тракторах как-то усиживаются, с сидений не падают, вот что странно!
Кирилл хотел сказать, что он по убеждениям стрейтэйджер, но подумал, что это слово будет совершенно непонятно ни деду Макару, ни, пожалуй, остальным.
— Так он стрейтэйджер, — к его удивлению, произнес в этот момент Григорий Григорьевич и уселся за стол напротив Кирилла, — как и моя дочка. И я этому очень рад!
— И кто это он? — изумился Макар. — Это что же, секта какая новомодная?
— Нет, — засмеялся Кирилл. — Просто мы ведем здоровый образ жизни, так это называется.
— И слава богу! — обрадовался Макар и даже перекрестился. — Да неужто дожили? И молодежь наша за ум взялася? Вот счастье!
И он всхлипнул, тут же шумно высморкавшись.
— Ты, дед, смотрю, уже изрядно набрался, — заметил Григорий Григорьевич. — Иди-ка отдыхать в горенку. А мы тут сами похозяйничаем.
— Ага, милые, пойду я, уж не обессудьте! Прилягу. Кости старые покоя просят.
Макар встал, пошатнулся, хрипло захихикал и медленно вышел из кухни в сени.
Савелий Иванович внимательно посмотрел в глаза Кириллу. Потом тихо сказал:
— Уважаю.
— Да, это хорошо, — согласился Григорий Григорьевич.
Он допил чай, встал из-за стола и ушел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
— Я рад, что познакомился с тобой, — задумчиво проговорил Савелий Иванович. — Гриша не хотел, чтобы я с тобой у себя в кабинете беседовал. Тут же весь город узнал бы, что я тебя вызывал. После этих фотографий в Сети фигура ты сейчас заметная, хочешь ты этого или нет. Да еще с Марикой в большой дружбе. Так что Гришу я понимаю, не хочет лишней огласки.
— А вы кто? — спросил Кирилл, начиная нервничать.
— Следователь, — после паузы ответил он. И есть у меня пара вопросов.
Кирилл напрягся. Он понимал, куда тот клонит. К тому же Савелий Иванович мгновенно изменился. Он словно внутренне подобрался и как бы обезличился. Его круглое добродушное лицо, чем-то неуловимо похожее на лицо известного советского актера Евгения Леонова, стало невозмутимым, а глаза колючими.
— Покажи-ка левую руку, — попросил Савелий Иванович. — Пока сам не увижу, не поверю. Профессиональная привычка.
— Да, это я сам порезал, — твердо произнес Кирилл, но руку показывать не стал. — Хотел свести счеты с жизнью. Но в последний момент испугался и передумал. К тому же я люблю Марику, — нервно добавил он и прикусил язык.
— Это понятно, — мягко произнес тот. — Гриша казал, будто ты случайно ножом, но я-то понимаю, что так ровно случайно порезаться нельзя. А я внимательно изучил твои фотографии. И хорошо, что ты сразу признался, а то сейчас бы ходили вокруг да около.
— Мне больше добавить нечего, — сказал Кирилл и опустил глаза, машинально прикрыв их челкой.
— Все логично, — закивал Савелий Иванович, — если бы не одно «но». Твоя одноклассница Ирина перерезала вены. Это произошло с вами в один день? У тебя с ней были отношения?
— Мы просто дружили, и ничего более, — ответил Кирилл на второй вопрос и замолчал.
— Согласись, что все это выглядит странно, заметил тот. — Может, расскажешь правду? Ты произвел на меня впечатление настоящего парня.
— Мне нечего добавить, — повторил Кирилл.
— Ясно, — удрученно проговорил Савелий Иванович. — Не хотелось мне кому-нибудь давать это читать, но придется. Ты знал, что Ирина вела интернет-дневник?
— Да, конечно, — торопливо ответил Кирилл. У многих сейчас есть «зины». Я частенько заходил к ней и даже комментировал.
— Читали, знаем, — сказал тот. — Но мои ребята покопались в ее компьютере и нашли там еще один дневник, который был запаролен и который она вела исключительно для себя. Это просто файл с записями. Мои умельцы пароль сломали. Я заранее подготовился к нашему разговору и кое-что распечатал. Хотя все-таки надеялся, что ты сам все мне расскажешь. Значит, так, Кирилл, я пойду пару часов посплю, а ты пока почитай. А потом поговорим. Хорошо?
Кирилл кивнул и взял протянутую папку. Когда Савелий ушел в комнату, он улегся на широкую лавку, застеленную стеганым лоскутным одеялом, и открыл папку. Там были листы формата А-4. вставленные в файлы. Видно было, что копировали выборочно, потому что предложения иногда просто обрывались. На первом листе стояло заглавие: «ДнеффничоГ несчастной деФФа4ки». Кирилл невольно улыбнулся, так как это было название ее «зина», и он мгновенно вспомнил все те милые глупости, которые Ира там писала, а он частенько комментировал. Но тут же слезы выступили на глазах, так как мысль, что ее больше нет в живых, пронзила острой болью. Он всхлипнул, потом вытер глаза и сосредоточился на тексте. К его удивлению, он был написан обычным языком, а не исковерканным, нарочито сюсюкающим и детским, как это любят делать эмо в своих дневниках и как это постоянно делала Ира в «зине».
«Не знаю, что мне делать! И я больше так реально не могу жить! Я умираю от любви к нему. Реально умираю! Он лучший на свете парень!»
«Кирюшка, милый, я так люблю тебя! Но ты думаешь, что это просто детская привязанность. Ты никогда серьезно не воспринимал меня как девушку. Я всегда для тебя была просто девчонкой из соседнего дома. Твои глаза, когда ты на уроке вскользь смотришь на меня, сводят с ума! Никогда и ни у кого не видела таких красивых выразительных глаз! А их цвет! И я умираю словно от жажды, если не загляну хотя бы раз в день в их прозрачную глубину… Но ты не любишь меня… не любишь… я это знаю точно… Но я знаю и то, что ты никого не любишь. У тебя нет девушки. И это дает надежду. Вдруг когда-нибудь моя любовь растопит твое сердце? И оно раскроется мне навстречу… Любимый мой!»
«Сегодня вместе ходили на концерт в «Стрелку». Парни играли ужасно! А название выбрали? «Шипы»! Уж лучше бы «Шины», раз с шинного завода… Но ведь это друзья Кирилла! И я критиковать особо не стала. А когда я стояла возле сцены, он подошел ко мне сзади и обнял за талию, правда, не сильно. И я подумала, что сердце сейчас разорвется пополам. Странно, что оно выдержало! Кирилл тихо напевал дурацкие слова этой дурацкой песни, но мне даже они казались прекрасными в тот миг. Сама удивляюсь, что в его присутствии все мне кажется необыкновенным. «Шипы у роз, в потоках слез тонуло сердце. Поранив мое сердце, захлопнув в него дверцу, ты вновь пыталась прочь уйти от злых шипов моей любви…»
Ну что это за песня?! Жесть! Но мне тогда она понравилась…»
«После концерта пошли пить пиво в круглосуточный магазин недалеко от «Стрелки». Но Кирилл не пьет. Он взял пакет с соком и предложил мне. Но я лучше пиво, чтобы хоть немного расслабиться. А то нервы так напряжены были! Не могла забыть как его руки лежали на моей талии. Все бы отдала, чтобы только это повторилось! Душу… бы… продала… дьяволу, только бы он любил меня!
Ребята быстро свалили. А мы с Кириллом сидели возле магазина на сломанной скамейке и говорили о школе. На носу контрольная по матике, а я плохо готова была. У меня вообще по матике трояк выходил в четверти. Кирилл меня утешал, говорил, что я способная, просто мало занимаюсь. Он правда думает, что я способная? Или так, гнал…»
«Вдруг мимо нас прошел граф Дарк. От испуга я так сильно вздрогнула, что уронила банку с пивом. Ой! Он велел мне нигде и никогда не упоминать его имени. Ну да ладно, этот дневник никто и никогда не прочитает, это я знаю точно. Он лишь для меня. Дарк цепко глянул на Кирилла. И мне это не понравилось. Меня он словно не видел вообще. Я испугалась, сама не знаю чего…»