Блин! А что если бывший в употреблении, то есть бэушный симбионт снабдил меня навыками своего предыдущего хозяина? А что? Похоже на правду. Да и в книгах такое бывает.
Ради эксперимента я крутанул вокруг себя копьём и у меня вполне сносно вышел этот манёвр.
— Ни фига себе ты Джеки Чан! — вытаращила глаза Жанка. — Ты где этому научился? В своём селе оглоблей махал?
— Хорошая шутка. Поставь себе плюсик, — усмехнулся я и следом выдал правду: — Кажется, Семён вложил в меня боевые навыки своего предыдущего хозяина. Но они пока весьма кривые, потому что моя нейромышечная связь слаба. Нужно тренироваться. Проще говоря, моё тело знает как двигаться, но из-за отсутствия практики не может на пять с плюсом выполнить все движения.
— О как! — выдохнул Петрович и лихим ударом берцовой кости размозжил в лепёшку последнюю жабу. — А у меня ничего такого не появилось. Ну дык у меня и симбионт…э-э-э…дикий. Даже обидно немного, как в тот раз, когда из всего коллектива только мне премию не дали. Чёрный был день.
— Не расстраивайся, — попыталась утешить мужчину Жанка и неловко похлопала его по плечу.
А тот дёрнул губами, вскинул голову и совершил очередное открытие:
— Вон там в стене чернеет какой-то проход. Пойдём туда?
— Пошли, — проронила красотка и горько добавила: — Тут не угадаешь куда следует идти, а куда нет.
— Согласен. Местные могли бы и указатели повесить. Идиоты, — иронично проговорил я и внезапно почувствовал тяжёлый, изучающий взгляд, от которого зачесалось между лопаток. Резко обернулся и никого не увидел. Кажись, воображение разыгралось.
Покачав головой, отвернулся и принялся ощупывать взором кажущуюся бесконечной стену. Она оказалась вполне банальной: неровной и каменистой. Её даже не украшала наскальная живопись.
А вот когда мы сунулись в проход, то сразу же ощутили перемены. Воздух стал спёртым и более горячим. Пропали сталагмиты и сталактиты, но их с блеском заменил биолюминесцентный красный мох, облепивший пол и стены.
— Писец стрёмно это всё выглядит, — передёрнула плечиками Жанка и инстинктивно прижалась ко мне. — Как кишка великана, но хорошо хоть, что не темно.
— Угу. Надеюсь, мы попали не в мир «Диабло» или «Scorn», — пробормотал я, покрепче сжал копьё и пошёл по мягко пружинящему под ногами мху.
Проход привёл наше трио в очередную громадную пещеру с обломками толстых белокаменных колонн, торчащих из земли словно сломанные зубы. Они выстроились в две параллельные линии, идущие между светящимися сталагмитами. И за одной из колонн явно кто-то был. Оттуда доносились ритмичные чмокающие звуки, заставившие нас испуганно замереть.
— Знаете, друзья, — тихонько просипел я, смахнув с виска капельку пота. — Страх твердит мне, что нам нужно скорее бежать от этих звуков. Но любопытство убеждает меня в том, что одним глазком нужно глянуть, кто там чавкает за валуном. Я бы выбрал второй вариант.
— Мне тоже любопытно, так что иди и посмотри, кто там. А мы с Петровичем отсюда тебя будем прикрывать, — прошептала девчонка и облизала губки.
— Вы идеальная группа поддержки, — иронично пробормотал я, преодолел несколько метров, осторожно обошёл колонну и увидел самое настоящее чудовище.
Оно было похоже на двухметрового безглазого моржа с подвижными хелицерами, которые с чавкающими звуками заталкивали в раззявленную круглую пасть широкоплечего бородатого крепыша, облачённого в рваные кожаные доспехи.
— Гном? — ошеломлённо прошептал я, глядя на грубые, будто вырубленные из камня черты лица крепыша.
Бедолага ещё был жив. Но, видимо, он находился под воздействием какого-то яда, парализовавшего его. Ноги гнома уже скрылись во рту чудовища, а в глазах бородача царило неимоверное страдание. Его уже явно не спасти. Да и чудовище мне хрен убить, даже в паре с Петровичем. Пока монстр не замечал меня. Однако если я со всей пролетарской яростью нападу на него со своей палкой-копалкой, то мне может не поздоровиться. На вид бледная кожа «моржа» казалась весьма крепкой. Но подобная туша обязана быть медлительной. Скорее всего, монстр ведёт постыдную жизнь падальщика или плюётся парализующим ядом. Однако рот у «моржа» занят. Рискнуть?
— Что там? — выдохнула Жанка, чья девичья душа сгорала от любопытства. Я махнул ей ладонью. Дескать, молчи. А она гневно прошипела: — Не смей махать на меня рукой.