Вечерами я выступала на любительских подмостках: ставила смешанные по жанрам танцы – балет, современность, – и демонстрировала для непритязательной толпы. Нарабатывала необходимый опыт. Я не хотела всю жизнь пропахать на вторых ролях. Да, сегодня ты в обойме и получаешь неплохие роли, однако завтра вместо того, чтобы сделать первой солисткой, тебя отправят обратно в запас: станешь снова подтирать колонны. А до примы и вовсе как до луны. А потому я участвовала в конкурсах: искала информацию, подавала заявки и отправлялась в другие города. Я хотела о себе заявить.
Она пришла за мной. В те же любительские труппы.
Изначально в качестве зрителя: часами высиживала в первых рядах. А затем зачислилась в рабочий состав: в такие труппы брали кого и «попроще», однако для Анабель, с ее послужным списком, открыты были не только двери, но и крыша разобрана. Она и запрыгнула. Вот только на этом не остановилась.
В один из вечеров я увидела, с чем именно она выступает. Впервые в жизни я испытала шок. Мне казалось, я наблюдаю собственный танец: мною поставленный и мною же представленный. Немного видоизмененный, где-то дополненный, но любой адекватный танцор, продемонстрируй мы танцы по очереди, сказал бы, что они идентичны. Да. Потому что Анабель вырывала хореографию из моих постановок кусками. Мою авторскую хореографию, над которой я корпела долгими ночами и длинными вечерами.
Понимаете, есть движения базовые, повсеместно используемые, которые в разных интерпретациях составляют основу любого танца и пылятся в загашнике любого танцора. А есть хореографические находки, изюминки, «фишки», которые формируют авторский стиль и делают того или иного танцора уникальным. Так вот, Анабель даже музыку подбирала идентичную, пытаясь воссоздать похожую атмосферу.
Поначалу я решила, что надумываю: совпадения вещь нередкая, может, мы мыслим в одном направлении, и идеи к нам приходят схожие. Но затем я просмотрела не одно ее выступление: мне на радость «концерты» наши записывались, только запись попроси.
Мои худшие догадки подтверждались: она вцепилась в меня клещами и словно паровозик тянулась за мной.
Терпеть ее выходок я больше не могла. Желая убедиться в своих подозрениях, ну, и от злости, конечно, я смонтировала ролик, в котором сравнила одинаковые, на мой взгляд, куски из наших постановок. Ну, знаете, типа сравнения фотографий одного и того же платья «на первой актрисе» и «на второй актрисе», кому больше идет. И назвала ролик «Я и моя тень». Вроде как фильм такой был. А после выложила его на «Ютуб».
На мое удивление, видео стало популярным. Думала, посмотрит его от силы человек пятьдесят, но нет. Людей не волновали наши перипетии, однако танцы были классные…
После очередного спектакля она ворвалась в гримерку разъяренная, словно фурия. Вцепилась мне в волосы, и поехало: стала водить меня по всей комнате. Я не знаю, что ей там сказали, может быть, тоже ролик посмотрела, но такой Анабель я никогда не видела: до приторности милая она держала все в себе.
Пару раз она заехала мне по лицу, еще пару раз бросила на туалетный столик. Затем долбанула лицом о зеркало: до сих пор помню, как повыпадали лампочки подсветки. Мне потом швы накладывали. Я и сообразить не успела, все произошло в мгновение ока.
Под руку попались ножницы, большие и острые. Бывало, приходилось подправлять костюмы на ходу. Я только развернулась, а она на меня… Анабель застыла…
Я уверена, мои глаза стали такими же круглыми, как и голубые глаза Анабель.
Я посмотрела на руку с ножницами, и увидела, как на белоснежной пачке разрастается ярко-алое пятно…
В общем, итог ясен: полиция, расследование, все дела. Родители наняли адвоката, затем повели меня по специалистам. Я же тот еще невротик, невролог – мой лучший друг: я наблюдалась у него последние два года. С теми нагрузками, что были у меня, постоянными репетициями, без праздников, без выходных, я потом ночами не спала, забывалась только под успокоительные. Да и головные боли постоянные… В общем, много чего нашли, и теперь я здесь.