Анья оказалась в ситуации выбора, и выбор был очевиден: бросить подопечных, своих нуждающихся в ней друзей она не могла. Сердце сжималось от одной подобной мысли. Над одним поиздевались хозяева, второго сбила машина…
Она была вынуждена снять квартиру. Вернее, попросить об этом родителей, поскольку заработка своего не имела: все свободное от учебы время занимала волонтерская работа. А так как с родителями ей повезло…
Анья подошла к Хромоножке, беспородной бродячей собаке, которая от боли корчилась в углу: восстанавливала прооперированное бедро. Потрепала собаку за загривок и пошла готовить еду: для того к домочадцам и вернулась.
Накормив и напоив животных, она привела себя в порядок: водолазку бежевую сменила на белую, заправила ее в укороченные классические брюки, которые решила не снимать: все равно наденет примерно то же самое. Пересобрала пучок на макушке, однако толку от этого не было: платиновые кудри выпирали в стороны и небрежными прядями обрамляли лицо.
По адресу ехала долго. Возможно, на такси вышло бы быстрее, но Анья выбирала общественный транспорт. Она любила становиться в углу, а затем изучать лица людей, по ним определять их нрав и характер, представлять, какую жизнь они ведут: легкую, сложную, богатую, бедную, счастливую или обремененную проблемами. И странно ли: казалось, Анья знает этих людей, знает мысли, что их посещают, эмоции, которые их обуревают. Будто знакома с ними сотню лет.
Нужное здание приметила сразу же. Стоило выйти на безлюдной остановке и увидеть поодаль красноватое строение, как шестое чувство сказало «Оно».
Выглядело здание величественно и одновременно с тем мрачновато. Четырехэтажное, из красно-бежевых кирпичей, в окружение густых высоких деревьев, затенявших широкие окна, оно напоминало старинный замок. Замок, росший в длину, нежели в высоту.
Анья прошла сквозь кованые ворота и, по извилистой брусчатой дорожке, в окружении елей и зеленых кустов, направилась к невысокому крыльцу. Поднялась по ступеням, подошла к дверям из массива темного дерева, со вставными ребристыми стеклами, и прочитала: «Психиатрическая клиника доктора Бергмана».
Психиатрическая клиника. Как-то она не спросила даже, куда именно ее направляют: какая разница, в каких стенах выполнять свою работу? Однако место, в котором оказалась, не страшило: она и до этого помогала страждущим. В рамках учебной практической работы в целях оказания социальной помощи, а также приобретения необходимых навыков, их с одногруппниками много куда отправляли: в больницы, центры поддержки, кому-то свезло побывать в тюрьме. Таким образом, свой богатый опыт общения с представителями различных социальных групп Анья получить успела.
Анья вошла. Высокие потолки, каменные стены. В нос ударило больницей.
Приметила охрану. Троих мужчин в форме. Один сидел за стойкой, обставленной современной техникой, второй стоял у входа, у пройденных ею турникетов, тогда как третий мелькал вдалеке, дежурил в другой половине холла.
Пройдя по светлому плиточному полу, подошла к тому, что сидел за стойкой.
– Я к доктору Бергману. Анья Янковских.
Мужчина заглянул в один из экранов, пощелкал пару раз мышью. Затем кивнул и сказал:
– Второй этаж, двести пятый кабинет, – и указал рукою в сторону.
Анья пошла в указанном направлении и достаточно скоро приметила лифт. Тут же второй. Они располагались рядом. У одного никого не было, тогда как у второго столпились люди.
Анья подошла к безлюдному лифту, нажала на кнопку – кнопка не отозвалась. Нажала снова, но тут увидела листок, приклеенный на дверь чуть выше глаз: «Не работает», – прочитала Анья и тут же услышала:
– Лифт не работает. Воспользуйтесь вторым.
Мимо проходила санитарка.
Второй, так второй. Анья подошла к соседнему, у которого скучковались люди: человек с поникшей головой сидел в инвалидной коляске, а около него, по обе руки, расположились два медбрата.
Лифт приехал, троица вошла, тогда как Анья стояла на месте: для нее пространства не осталось. Она понимающе им улыбнулась, только двери уже закрылись, скрывая Анью от безразличных глаз.
Анья направилась к лестнице: лучше поднимется пешком, и дожидаться никого не придется. А то мало ли что там еще.