На улице уже, понятное дело, было темно. Я вызвала такси только тогда, когда оказалась у подъезда. Представления не имела, как отсюда выбираться общественным транспортом. Такси обещало быть через пять минут. Вот в чём прелесть небольших городов. Всегда ждешь только пять минут. Я закурила. Где-то посредине сигареты поняла, что больше не хочется и швырнула окурок в урну, стоявшую неподалеку от гнилой скамейки. Промахнулась. Начинал накрапывать мерзкий дождик. Он вынудил меня вернуться под козырек подъезда. Прогресс по сравнению со вчерашним утром был очевиден. Я могла чувствовать состояния своего тела. Сейчас мне было довольно прохладно в рубашке и пиджаке, дождик явно делал мне мокро и неуютно. И даже сигарета осталась недокуренной, потому что организм почувствовал, что просто больше не хочет. Это было прекрасно. Чуть хуже обстояли дела с дыханием. Было сложно понять, я дышу вообще или как. Но если последить за собой внимательно, становилось ясно, что дышу, конечно, просто как-то уж очень осторожно. Попытка вдохнуть глубже ничем не увенчалась. Я сделала еще одну. Холодный воздух (странно, а раньше я не чувствовала его температуры?) с трудом прорвался в легкие. Солнечное сплетение вдруг заныло и под ребрами коротко вспыхнула боль. А, так вот чего я так осторожно дышу.
В автобусе было довольно шумно. Коллеги начали разогреваться спиртными напитками ещё когда мы ждали опоздывающих, так что сейчас подавляющая часть едущих была весьма увлечена разговорами, временами переходящих в пение. У меня была неделя трезвости, поэтому ни в употреблении, ни в разговорах я не участвовала. Подозрительно, но никто не звонил мне с работы, из администрации или откуда-либо ещё. С самого утра я не очень хорошо чувствовала себя. Голова немного кружилась и стали подавать признаки жизни больные участки тела. В принципе, это было хорошо. Но, вообще-то, я не очень обрадовалась. Через некоторое время в пути я уснула.
- Уволена, - повторила я чуть тише, чем ожидала. Пока мои коллеги развлекались и выпивали, я ничего особенного не делала. Ходила со всеми на экскурсии, устраиваемые чиновниками, на вечерних пьянках некоторое время сидела со всеми, правда, в сторонке, а потом уходила гулять по окрестностям. Две ночи из трех провела в лесу, познакомилась с местным духом, довольно остроумным, кстати. В перерывах написала материал. Приехали мы ранним утром понедельника. Настолько ранним, что на работе я была уже в 8. Первым делом, проверив рабочую почту я обнаружила несколько десятков писем. Несколько было от ньюс-мейкеров, несколько из рассылок различного рода и еще несколько писем, которые меня несколько удивили. Первое было от Марины, которая зачем-то именно почтой жаловалась мне на то, что я снова не записала ее на очередную пресс-конференцию. В копии стоял генеральный. Ну, это совсем детский сад какой-то. Следующее письмо было с тем же набором адресатов и с тем же отправителем и содержало жалобу на то, что я не оставила никаких инструкций относительно работы. Я ещё немного удивилась. Ничего хорошего, разумеется, это не предвещало. Но, надо сказать, что ни одного ответа от генерального не было также. Разумеется, это могло означать, например, что он отвечал только Марине. Я залезла на наш сайт. Части запланированных мной на пятницу новостей не было. В 9 мне позвонил на сотовый генеральный и поинтересовался где я. Выяснив, что уже нахожусь на рабочем месте, пригласил к себе в кабинет минут через 10. В кабинете мы были одни. Мне казалось, мы были одни во всем здании. Мои сотрудники ещё не пришли, в коридорах я ещё никого не встретила, и Полиночка также отсутствовала. - Вы уже ознакомились с содержанием своей почты? - Да. - И что? Меня всегда ставили в тупик подобные вопросы. - А что бы вы хотели услышать? - Вы мне ничего не хотите сказать? - Эмм. Ну я несколько удивлена тем, что... - Так вы удивлены? Мне хотелось приложить руку к лицу. Что за дешевые спецэффекты? Что за любовь к дешевым спецэффектам? Но я сдержалась. - Ок, - сказала я. - А вы что хотите сказать? Генеральный возмущенно фыркнул. Действительно, неужели же мне было не понятно, что он хочет сказать? Он же сделал всё, чтобы я поняла. Молчание затягивалось. - Хорошо, - примирительно сказала я (зачем?) - Вас интересует моя версия событий? - Нет. У меня практически сами собой поднялись брови. - В таком случае, я, видимо, уволена? Генеральный еще более выразительно посмотрел на меня. Я улыбнулась. Серьезно? - Уволена, - повторила я чуть тише, чем ожидала. - Хорошо. Что-нибудь еще? - На сегодняшней планерке передадите дела Марине. Мне понадобилось приложить усилие, чтобы не улыбнуться снова. Чёрт с ней, с Мариной. Передавать дела на планерке? Это что за херня? Ещё я могла бы пошутить на тему того, что если человек не может прочесть то, что написано на стене, то странно предполагать, будто передача дел на планерке сделает эти дела для него более понятными (это сейчас такая тонкая шутка про составленный мной календарь). Но я не стала. Я молча встала и вышла. Когда коллеги начали приходить в кабинет, они застали меня за уборкой моего рабочего места. Марины среди них не было. Думаю, план был в том, чтобы она пришла сразу на планерку, где бы её и представили остальным в новом качестве.