Во вторник до меня дошло, что мои родители еще совершенно не в курсе сложившейся ситуации. У нас как-то было принято информировать друг друга о текущей ситуации в жизни. По крайней мере, мне так казалось. Сначала я решила позвонить им. Уже когда взяла в руки телефон подумала, что, наверное, стоит увидится с ними и тогда уже всё рассказать. Если честно, совершенно не представляю как сообщать подобные новости по телефону. "Привет, мам, я уволилась с работы. Привет папе. Все, пока." Отстой. Папа, мама и бабушка (мама папы) жили на окраине в старой панельной девятиэтажке. Я даже в кои то веке воспользовалась общественным транспортом, чтобы до них добраться. Житье в центре города развращает: или ходишь пешком, потому что все рядом или берешь такси, потому что лень идти, но все еще близко. В этот раз я почему-то обошлась без такси и желтая маршрутка довезла меня практически до подъезда. Мы не виделись месяца три или четыре. Сейчас мне казалось, что это больше обычного. Не помню, созванивались мы за это время или нет. Я поднялась на старом лифте, практически лишенном освещения, на нужный этаж и нажала кнопку дверного звонка. Было около 4 часов дня, но я надеялась застать всех дома, потому что, на сколько я знала, они все и должны были там находится. Мама работала преимущественно из дома, папа халявил, бабушка была на пенсии и предпочитала следить за миром с помощью газет, радио и окна. Мне никто не открыл. Я вздохнула. Надо было все-таки позвонить, прежде чем радостно выдвигаться в путь. Я прислонилась лбом к входной двери и нажала кнопку дверного звонка еще раз. Дверь была из старой ДСП, покрытой несколькими слоями краски. Папа когда-то сам ее смастерил из чего пришлось. Время шло. Никто не открывал. Я не чувствовала никакого беспокойства или напряжения. Это означало, что с домашними, в целом, все в порядке, что радовало. Но где они - хрен их знает. Наконец, послышались шаги в коридоре и - о, счастье! - дверь всё-таки отворилась. На пороге стояла моя бабушка в халате и тапках. Ее густые седые волосы были собраны в хвост на затылке. Она несколько озадаченно уставилась на меня, а потом распахнула дверь пошире и прямо через порог обняла меня. Я немного растерялась и на долю секунды даже утратила равновесие, но потом нашлась.
- ...а ты все не звонишь, - бабушка налила мне еще чаю. - Так и вы не звоните. - Так и ты не звонишь. Я улыбнулась и отпила чаю из чашки. На столе стояли ватрушки, которые бабушка "как раз" испекла, и ягодный пирог. В квартире было достаточно света. Когда я проходила в кухню через коридор, задержала взгляд на куске бывшей моей комнаты, видимом в открытую дверь. Мне в глаза как раз бросился старый шкаф с посудой за стеклом. К черту посуду, со стеклом у меня было связано очень много воспоминаний. Когда я была маленькой, мне было страшно пользоваться зеркалами для всяких своих целей. Мне они казались небезопасными. Да и не было в моей комнате зеркала, кроме всего прочего. Пользоваться карманным - убийство. Поэтому, очевидно, мне нужна была другая отражающая поверхность. Стекло, в общем, идеально подходило. Даже не припомню, использовала ли я из домашней утвари что-нибудь ещё. Мне всегда казалось это каким-то "плохим". Я старалась обходится только тем, что имела под рукой постоянно. Этому учил меня мой первый подселенец. Цацок у тебя может и не быть, ситуации бывают разные. Что ты можешь, когда тебя оставят совсем без всего? Сукин сын. - А где эти... все? - Мама с папой уехали. Что-то им было где-то надо. Вернутся. Такой ответ меня вполне удовлетворил. На кухне было достаточно светло. Я сидела лицом к окну и периодически начинала щуриться на яркое солнце. Бабушка сидела напротив. - Ну, рассказывай, что случилось. - произнесла она. Я вздохнула, выбирая с чего бы начать. - Я уволилась. А чего тянуть резину? Начнем с главного и понятного всем аспекта. Из-за света мне не была видна реакция бабушки, но я была готова к стандартному списку вопросов: почему? зачем? как/на что ты будешь дальше жить? начала ли уже искать новую работу?. Я даже уже придумала каким тоном буду на них отвечать. Но я удивилась, когда почувствовала совсем другие намерения. - Ты уволилась из-за Того? Из-за Того, Темного? Мой мир схлопнулся. Я никогда не говорила про то, что творилось в моей голове и окружающем пространстве ни с кем из родителей. Потому что очевидно: если твой ребенок слышит голоса и видит мертвых людей - он спятил. Не важно, любишь ли ты его и как сильно. Ты его сдашь врачам, потому что это ненормально. Я не хотела к врачам. Они бы мне не помогли. А что происходит с такими, как я в учреждениях я видела. Это заставляло меня скрываться ещё тщательней. Я почувствовала, как комок подступил к горлу и сердце аритмично забилось. Я услышала, как громко поставила чашку с чаем на стол и часть ее содержимого выплеснулась наружу, лизнув мои пальцы. - Бабушка, - у меня сорвался голос. У меня должна была быть куча вопросов, но в голове образовалась звенящая тишина. Вокруг образовалась звенящая тишина. - Не расстраивайся, - произнесла она примирительно. Свет заливал всю комнату. Мне хотелось видеть ее лицо - это она всерьез? - но я не могла. - Вы знали. - у меня не хватило голоса, это был почти шепот. Она тяжело вздохнула. - Вы знали все это время. - Не все. - Мне плевать. Вы знали. Я почувствовала жжение вокруг глаз. - Я, - я задохнулась, - я была ребенком, я думала, что схожу с ума, а вы знали, что нет и молчали? Кажется, я попыталась рассмеяться. У меня не вышло. - Ты знаешь, что он со мной делал? У меня сильно дрожали руки, я зажала их коленями, чтобы не отвлекаться на дрожь. - Но ты справилась. - Справилась?! - руки вырвались наружу, я вскочила со стула. - На это ушли годы моей жизни! Годы! Моей! Жизни! Слышишь меня?! Я отступила назад, случайно опрокинув стул и оказалась в коридоре. Стул занял пространство между мной и кухней. Бабушка поднялась со своего места. Мне было плохо видно, глаза застилали слезы, вокруг был слишком яркий свет. Я развернулась и вышла из квартиры. Выбежала, если быть точнее. Хлопнув дверью. Невыносимо было ждать лифта, я решительно двинулась вниз пешком. Я не очень видела путь. Было невыносимо. Остро хотелось, чтобы все это происходило с кем-то другим. Я задыхалась от желания рыдать, слезы и так текли по щекам ручьями. Где-то между четвертым и третьим этажом меня вырвало. Я наконец-то разрыдалась. Прошло еще немного времени и я опустилась на холодные ступеньки подъезда. Здесь было также омерзительно светло, как и в квартире. Должно быть, было видно пылинки, плавающие в воздухе и каждую трещинку в полу и на штукатурке.