- Я думала, ты не вернешься, - произнесла бабушка, наливая мне чай. - По крайней мере, не сегодня. - Я повзрослела, - вяло улыбнулась я. - Когда вернутся родители? - Через час. - Насколько они в курсе? - Не очень. Они предпочитали не замечать, что происходит. Я с трудом удержалась от едкого комментария. - Не думаю, что они воспринимали все, как есть. - Бабушка, - я произнесла это с явной угрозой. - Я не это хочу сказать. Не то, что ты думаешь. - она опустилась на стул напротив меня. Сейчас, когда солнце ушло, мне было видно все, что происходит в кухне. На улице начинало темнеть, я включила верхний свет. - Твои родители совсем другие, - бабушка положила два куска сахара себе в чай. - У нас это все передается по женской линии. Я не смогла скрыть гримасу отвращения. Честно. Все? Передается? Только по женской линии? Да ладно. - Нет, послушай, - заметив мою реакцию, заворчала бабушка. - Я хотела девочку, а родился мальчик. Думала, что все, некому будет передавать. Да и было не понятно, что будет с его ребенком. Действует ли это через поколение. Она явно хотела продолжить мысль, но я перебила ее: - Ты мне ничего не передавала. Все, что я знаю и умею, я знаю и умею не благодаря тебе. Она опустила глаза. Я была достаточно спокойной и собранной. Во всяком случае, я не орала и не кидалась мебелью. В этот раз. Молчание затягивалось. - Как так вышло, что у нас в семье... - я осеклась. - Почему ты ничего не сделала, если все знала? - Это не так, - сказала она тихо. Было видно, что она тоже переживает. У меня это пока вызывало только раздражение, но мне было понятно, почему так происходит и я уже решила выслушать все объяснение до конца. - Когда... это случилось ты была совсем маленькой. Тебе, наверное, еще не было четырех. - Я знаю, - сухо вставила я и еле сдержала себя от того, чтобы поторопить ее. - Было ясно, что с тобой что-то не то. Врачи ничего не могли сделать, они не знали, что делать. Ты же была нормальным ребенком, только... со странностями. Это не лечится. Мы думали, если покрестить тебя, будет лучше. И стало лучше. Я помнила сам обряд крещения: церковь на отшибе и священника с длинной бородой, но больше ничего не помнила. Стало мне лучше, или хуже - ничего. - Но потом все вернулось опять. Ты ничего не говорила. Молчала, как партизан. Но было видно, что тебе очень страшно. А однажды ты сказала маме, что видишь черное чудовище и оно тебя съест. Мало ли что говорят дети, но когда ты это сказала стало очевидно, что ты его действительно видишь. У меня горячая искра прошлась по левой щеке. Надо же, а я думала, больше не смогу плакать. - Я сказала, что оно меня ест. - поправила я. - Не съест. Подавится. А ест. Сейчас. Потому что эти твари питаются чужими эмоциями. Людей едят, понятно? А знаешь, когда я об этом узнала? Когда мне было 20. А до этого я думала, сначала, что просто сошла с ума. Потом, что эта хрень - это демон, который - ну, ты помнишь, - терзает плохих людей. Что я сама виновата, что меня жрут заживо, потому что я плохой человек. Так мне и надо. Потом мне, правда, стало все равно какой я человек, и стало понятно, что кем бы я ни была, надо с этим что-то делать. Пришлось выкручиваться. Как-то. Я вздохнула. Бабушка смотрела на меня полными слез глазами. - Я не знала... - Что мне так тяжело? - я поймала себя на том, что ухмыляюсь и быстро стерла эту гримасу со своего лица. - Что сделано, то сделано. Что было дальше? Бабушка некоторое время собиралась с мыслями и чувствами. - Если б ты раньше сказала... - я снова с трудом сдержала себя. - Когда тебе было шесть или семь, я вызвала свою знакомую. Она поколдовала над тобой и... Я начинала вспоминать. Действительно, была какая-то слепая женщина, которая приходила к нам в дом, водила надо мной свечкой и шептала какие-то заклинания (или молитвы?). А что было потом? - Нельзя сказать, что мы не пытались, но ничего не вышло. Вы, как будто, прилипли друг к другу. Не хотели отпускать. - Мы? Я не хотела отпускать? Бабушка тяжело вздохнула и устремила взгляд в сторону пола. - Как было на самом деле? Я хочу разобраться. Вот, пришла эта женщина, поводила надо мной свечкой... и что? Я вспомнила, что. Воск со свечи сливали в глубокую тарелку с водой. Несколько раз. Когда свечка закончилась, все, кто присутствовал заглянули в чашку, а оттуда на них смотрела рогатая голова с высунутым языком. Тогда было также светло, как и сегодня днем. Все происходило в этой же самой кухне. Взрослые отреагировали по-разному: слепая женщина испугалась, моя мама была озадачена (она во все это явно не верила), а бабушка, кажется, не знала, что же делать дальше. Мне было шесть или семь и меня эта ситуация тогда откровенно позабавила. Или моего подселенца. Я тогда еще плохо отличала, где чьи чувства и мысли. - Там была из воска... - голова с рогами, - добавила я. - И ты рассмеялась и сказала: "Видите! Теперь видите!". Я почувствовала, как кровь отливает от рук и лица. - И что было дальше? Бабушка сильно мялась и осторожничала. - Ничего. Женщина сказала, что она ничего не может сделать, что это выше ее сил. И что ты должна справится сама. - Херово. - заметила я. Мы помолчали. - А вы знали, что это за тварь? Или просто было понятно, что со мной что-то не то и все? - Я никогда раньше не имела дел с такими формами, - бабушка запнулась, подыскивая слово, но быстро нашла, - жизни. Я не знала сама, что делать. Я сделала несколько глотков чая и поняла, что это было слегка преждевременно. - Мы не стали ничего больше делать, потому что ты - в это до сих пор невозможно поверить, не то, что тогда - вот такая вот, - бабушка показала, какого роста я была от пола, - заговорила не своим голосом. - Когда? - Когда приходила та женщина. - Я сказала "Видите" не своим голосом? Бабушка еще больше замялась. Схватила со стоящего рядом стула полотенце и стала перебирать его в руках. Почти как Ольга, жена Сереги, но если та накручивала его на палец, то моя бабушка собирала его в гармошку сначала в одну сторону, а потом в другую. - Нет. - А что я сказала? - В это невозможно поверить. Тогда это было вообще чем-то не реальным. На дворе девяностные, советский союз позади, люди вообще все заняты совсем не этим. - Что я сказала? Что он сказал? - "Не трожьте. Это мой ребенок." Вот ведь сука. Я ничего этого не помнила. Почему? Было бы так кстати запомнить хоть что-нибудь. Я бы тогда не так боялась родителей. Я бы понимала, что я нормальная. Что просто со мной случилось такое, но это поправимо. Я бы, может быть... черт! - Вы испугались? Бабушка посмотрела на меня взглядом, говорящим "еще как!". - И ты пошла потом играть в какие-то свои куклы так, как будто ничего не было. - Я вообще ничего этого не помню. - Было страшно. И мы решили оставить тебя в покое. Просто дать тебе время. - Не начинай про время. Я пока не готова об этом говорить. Она понимающе вздохнула, сложила полотенце вчетверо и положила на соседний стул. Мы помолчали. - Я избавилась от него, - наконец сказала я. Бабушка вопросительно посмотрела на меня. - Я не знаю, кажется, ты не видишь их. - она отрицательно покачала головой. - А я вижу, если настроюсь. В общем, от того гада я избавилась. Ты знала об этом? И откуда ты знаешь про второго? - Я не знаю точно про то, что происходит в твоей жизни. Но я вижу, что ты в таком же состоянии, в каком была когда-то, когда еще... ну, ты понимаешь. Я решила, что у тебя снова сложности в жизни. - Ну да, - я усмехнулась. - сложности. - Я порадовалась, когда ты избавилась от того существа. Мы решили, что ты, наконец, будешь нормальным человеком. Что у тебя все получится. - А у меня не получается? - я почувствовала, как снова начала закипать. - Нет-нет, просто ты была все время такая печальная. Это мешало тебе жить. Правда? - хотелось спросить мне, но я снова удержалась. Стало понятно, что пора валить домой, иначе все это плохо закончится. - Я хочу уйти. - Возьми с собой ватрушек.