- Благодарю вас, профессор. Вы это замечательно сформулировали, - сказал Вилли Опитц, давя картофель вилкой.
- Я могу всех вас утешить. Научные исследования показали, что женский мозг функционирует совершенно иначе и даже обладает иным строением, - отозвался Вальтер Фроммер. – Прежде всего, это проблема размера, и, вместе с тем, выделения иных сфер. Там, где у мужчины размещается воля, у женщины мы имеем телесное желание. Там, где мужчина имеет понимание чисел и вообще структур, у женщины находится материнство…
- Это правда, мозг женщины является, и это никак нельзя отрицать, ибо так показывают объективные исследования, попросту меньшим, - авторитетно перебил его Седой Лев с набитым едой ртом.
- В свою очередь, когда иногда разговариваешь с женщинами, - тянул свое застегнутый под самый подбородок Вальтер Фроммер, - можно обрести впечатление, будто бы те осмысленно отвечают и размышляют как мы. А ведь это иллюзия. Они имитируют, – слово "имитируют" он особо акцентировал, - наш способ общения, и некоторые, здесь следует признать, в этом особенно хороши.
- То есть, они имитируют… - - замялся Опитц, словно бы думал о чем-то очень конкретном.
- Они даже не знают, что притворяются. Это рефлекс, инстинкт.
Какое-то время мужчины молча жевали жесткое мясо. Войнич, охотнее всего, выплюнул бы его, но такое было бы неуместным. Каким-то образом его следовало проглотить.
- Дорогой наш хозяин, - отозвался Август Август, и Войнич испугался, что тот сейчас пожелает провозгласить какой-то тост, дорогой хозяин, нас мучит незнание. Мне не хотелось быть не деликатным, я говорю это от имени нас всех, но нам было бы легче, если бы вы рассказали нам, что произошло. Надеюсь, что эта просьба не будет невежливой.
- Я соглашусь с вами, - включился Седой Лев из Кёнигсберга, вздымая на вилке кусочек мяса. - Беспокойство берется из незнания. Что ж, будем мужчинами и скажем себе в глаза правду, какой бы ужасной она не была, - прибавил он.
- А что ее склонило к этому ужасному поступку? – продолжал свое Август. – Еще вчера я ее видел, а сегодня ее уже и нет.
Наступила тишина, лица Вильгельма Опитца не было видно, поскольку он опустил голову и уставился в тарелку, копаясь вилкой в картошке.
- Не знаю, через минуту ответил он, а в его голосе звучала какая-то беспомощность, заставляющая верить тому, что он говорит. – Вот просто не знаю.- Он поглядел на сидящих за столом, и Войнич мог дать голову на отсечение, что в глазах Вилли блеснули слезы. Может быть, она скучала по семейству? Родом она была из Чехии.
Повисло еще более длительное молчание, которое дырявили неприятные для уха скрипения вилок, сражающихся на фарфоре с не до конца приготовленным мясом.
- Мы не можем трактовать поступка женщины как до конца сознательного, - вновь заговорил Фроммер. – Женская психология доказала, что женщина одновременно является и субъектом, и объектом, так что ее выбор может быть лишь в какой-то степени осознанным…
Лукас, который, как и Войнич, не справлялся с мясом, чтобы отвлечь внимание от того, что сам откладывает столовые приборы, попытался завершить ужин каким-нибудь мягким акцентом:
- Женщины по своей природе более деликатные и впечатлительные, потому так легко склоняются к необдуманным поступкам.
- После всего того, что здесь произошло… - начал Фроммер, но не закончил, словно бы на половине предложения забыл, что должен был сказать.
Все ожидали продолжения, но, поскольку после тех первых слов ничего не произошло, вернулись к пережевыванию жесткого мяса в молчании. Войнич и сам застыл с кляпом жаркого во рту. Ему хотелось спросить об одном и другом, но в подобной ситуации отозваться не мог. В конце концов, ему удалось украдкой выплюнуть мясо в платок и спрятать тот в карман, потому что внимание едящих направилось в иную сторону, в сторону хозяина, который после еды – когда Раймунд довольно-таки бездарно собирал тарелки, чуть ли не опрокинув графин с водой и упустив вилку с ножом на пол – взял с буфета наливку собственного производства. Уже один ее вид в заметной степени расслабил напряжение.
- Новички ее еще не знают, - сказал Вилли, обращаясь к Войничу. – Там, на востоке, у вас точно нет. А это наша Schwärmerei[4].
- Доктор Семпервайс рекомендует ее для легких, - пояснил Седой Лев, сводя губы, словно бы уже готовился смаковать напиток.
4
Schwärmerei (нем.) – "мечтательность", "увлечение", но и "давить, раздавить". В точности названия читатель еще убедится.