После шести недель лечения каждый пациент направлялся на тщательные исследования к доктору Семпервайсу.
После длительного прослушивания легких Войнича, исследования ужасно скучного, доктор казался вполне удовлетворенным.
- А не могли бы вы раздеться донага? – спросил он.
Сейчас Войнич стоял перед ним в одних кальсончиках: батистовых, тоненьких, мягоньких. Отец купил дюжину таких, к тому же хлопчатобумажное белье и четыре новых сорочки, а еще вполне элегантный рыжеватый жакет под брюки, наверное, не очень-то модный, как сейчас заметил Мечислав. Белье тоже не казалось современным, тем более, когда он сравнивал его с бельем лечащихся со всей Европы в ходе водных процедур, выдуманных доктором Кнейппом.
- Я вынужден отказать, - ответил Мечислав с огромной решительностью, которая проявилась и на его лице.
Доктор Семпервайс, который укладывал инструменты для обследования горла, удивленно повернулся к нему.
- Что вы сказали?
- Что вынужден отказать.
- Это с чего же? Вы же находитесь у врача!
- По религиозным причинам, - несколько заикаясь, ответил Войнич.
- Но ведь вы же католик, а католики у врача раздеваются.
- Это сложный…
- Дикари, - прокомментировал доктор Семпервайс через какое-то время. – Нет у меня сил с вами. Как вы желаете лечиться современным образом, если не хотите обнажить задницу?
Войнич слушал его слова спокойно, словно уже привык; могло даже сложиться впечатление, что он разделяет возмущение врача.
- Я должен бы вас выкинуть отсюда. Идите лечиться к знахаркам и колдуньям.
Войнич достойно молчал.
- А как же ты, стыдливый молодой человек, справляешься с купанием? Ведь там тоже нужно раздеваться.
- Я остаюсь в кальсонах и сорочке.
- Ничего себе – добрый католик! Ладно, бороться с предрассудками не буду, обследовать тоже не буду. Запишу это в документы. Ха, что не хотел раздеться, - резюмировал доктор Семпервайс, думая уже о чем-то совершенно другом, после чего сменил тему. – Пять порядочных приемов пищи в день, не забывай. Много молока и масла. Все это должно быть теплым. Прогулки и вылеживание. На террасе для вылеживания завязываются самые лучшие знакомства, и, возможно, кто знает, что еще… Что еще, молодой человек с именем, которое так сложно выговорить?
Войнич спешно одевался.
- Нет. Ничего.
- А как там этот Опитц вас кормит, раз у него умерла кухарка? – с озабоченностью неожиданно спросил доктор, словно бы в порыве чувства вины. Вы можете перебраться к нам с питанием. У нас повар из Италии.
- Я завтракаю и обедаю в курхаусе, и весьма ценю искусство этого повара. Ужинаю в пансионате, и не жалуюсь. У нас там постоянно свежие сыры. За козьими наш хозяин ездит в Фридланд. Пока же мы справляемся, а герр Опитц разыскивает кухарку.
Семпервайс сложил руки на груди и вздохнул.
- Кухарка… А знаете, молодой человек, что вину за наши неудачи несут матери? Это они формируют наше отношение к миру и собственному телу. Это новейшие открытия науки, названной психоанализом.
Войнич был уже у двери, но Семпервайс отозвал его жестом и приказал присесть.
- Возможно, вас заинтересует то, что я сейчас скажу. Это матери, - продолжил он, - заражают ребенка чрезмерной эмоциональностью, что впоследствии способствует множеству болезней и слабости духа, а прежде всего - внутренней женственности. Изменчивая и вечно непостоянная женщина не способна сформировать в ребенке сознание, что мир – это вызов для нас, что его законы жестоки, а его порядок требует от нас солидной позиции, способности крепко стоять на ногах и не поддаваться всяким иллюзиям.
- Вы говорите так же, как мог бы говорить мой отец, если бы только… - замялся Мечислав, а Семпервайс подставил ухо.
- Если бы что? – с любопытством спросил он.
- Если бы вообще говорил о моей матери.
- А он не говорит? У вас наверняка очень тесный контакт с матерью, отсюда и ваша, так сказать, деликатность.
В нескольких предложениях Войнич изложил свою семейную историю.
- Ну что же, весьма жалко, что она умерла, - заявил доктор, что вовсе не значит, будто бы она не виновна. Она оставила вас, когда вы более всего в ней нуждались! Но скажу вам, дорогой мой герр Войнич, что и я был воспитан практически без женщин. То есть, без других женщин, потому что с матерью я весьма близок. Вскоре ей исполнится восемьдесят лет. Только она женщина совершенно особенная. Да, да. Иногда я думаю… - тут доктор Семпервайс замялся и решил сменить тему. – Человек может познать сам себя, именно благодаря психоанализу, этой новой науке. Психология бессознательного – это сейчас единственный путь для получения правдивых ответов на правдивые вопросы. Вот вы анализируете свои сны?