Брэдбери Рэй
En La Noche
Рэй Брэдбери
En La Noche
* В ночи (исп.).
В. Серебряков, перевод
Всю ночь миссис Наваррес выла, и ее завывания заполняли дом подобно включенному свету, так что никто не мог уснуть. Всю ночь она кусала свою белую подушку, и заламывала худые руки, и вопила: "Мой Джо!" К трем часам ночи обитатели дома, окончательно отчаявшись, что она хоть когда-нибудь закроет свой размалеванный крас-ный рот, поднялись, разгоряченные и решительные, оделись и поехали в окраинный круглосуточный кинотеатр. Там Рой Роджерс гонялся за негодяями сквозь клубы застоявшегося табачного дыма, и его реплики раздавались в темном ноч-ном кинозале поверх тихого похрапывания.
На рассвете миссис Наваррес все еще рыдала и вопила.
Днем было не так уж плохо. Сводный хор детей, орущих там и сям по всему дому, казался спасительной благостыней, почти гармонией. Да еще пыхтящий грохот стиральных машин на крыльце, да торопливая мексиканская скороговор-ка женщин в синелевых платьях, стоящих на залитых водой, промокших насквозь ступеньках. Но то и дело над пронзи-тельной болтовней, над шумом стирки, над криками детей, словно радио, включенное на полную мощность, взмывал голос миссис Наваррес.
-- Мой Джо, о бедный мой Джо! -- верещала она.
В сумерках заявились мужчины с рабочим потом под мыш-ками. По всему раскаленному дому, развалясь в прохладных ваннах, они ругались и зажимали уши ладонями.
-- Да когда же она замолкнет! -- бессильно гневались они.
Кто-то даже постучал в ее дверь:
-- Уймись, женщина!
Но миссис Наваррес только завизжала еще пуще: "Ох, ах! Джо, Джо!"
-- Сегодня дома не обедаем! -- сказали мужья своим же-нам. Во всем доме кухонная утварь возвращалась на полки, двери закрывались, и мужчины спешили к выходу, придер-живая своих надушенных жен за бледные локотки.
Мистер Вильянасуль, в полночь отперев свою ветхую рассыпающуюся дверь, прикрыл свои карие глаза и постоял немного, пошатываясь. Его жена Тина стояла рядом, вместе с тремя сыновьями и двумя дочерьми (одна грудная).
-- О Господи, -- прошептал мистер Вильянасуль. -- Иису-се сладчайший, спустись с креста и утихомирь эту женщину.
Они вошли в свою сумрачную комнатушку и взглянули на голубой огонек свечи, мерцавший под одиноким распя-тием. Мистер Вильянасуль задумчиво покачал головой:
-- Он по-прежнему на кресте.
Они поджаривались в своих постелях, словно мясо на угольях, и ночь поливала их собственными приправами. Весь дом полыхал от крика этой несносной женщины.
-- Задыхаюсь! -- Мистер Вильянасуль пронесся по всему дому и вместе с женой удрал на крыльцо, покинув детей, обладавших великим и волшебным талантом спать, несмотря ни на что.
Неясные фигуры толпились на крыльце. Дюжина мужчин молчаливо сутулилась, сжимая в смуглых пальцах дымя-щиеся сигареты; облаченные в синель женщины подставля-лись под слабый летний ночной ветерок. Они двигались, словно сонные видения, словно манекены, начиненные про-волочками и колесиками. Глаза их опухли, голоса звучали хрипло.
-- Пойдем удавим ее, -- сказал один из мужчин.
-- Нет, так не годится, -- возразила женщина. -- Давайте выбросим ее из окна.
Все устало засмеялись. Мистер Вильянасуль заморгал и обвел всех растерянным взглядом. Его жена вяло перемина-лась с ним рядышком.
-- Можно подумать, кроме Джо никого на свете в армию не призывали, -раздраженно бросил кто-то. -- Миссис На-варрес, вот еще! Да этот ее муженек Джо картошку чистить будет -- самое безопасное местечко в пехоте!
-- Что-то нужно предпринять, -- молвил мистер Вилья-насуль. Жесткая решительность собственного голоса его испугала. Все воззрились на него. -Еще одной ночи нам не выдержать, -- тупо заключил мистер Вильянасуль.
-- Чем больше мы стучимся к ней, тем больше она орет, -- пояснил мистер Гомес.
-- Священник приходил после обеда, -- сказала миссис Гутьеррес. -- Мы за ним послали с отчаяния. Но миссис Наваррес даже дверь ему не открыла, как он ни упрашивал. Священник и ушел. Мы и полицейского Гилви попросили на нее наорать -- думаете, она хоть послушала?
-- Значит, нужно попытаться по-другому, -- размышлял мистер Вильянасуль. -- Кто-то должен ее... утешить, что ли...
-- По-другому -- это как? -- спросил мистер Гомес.