-- Вот если бы, -- подвел итог минутному раздумью мис-тер Вильянасуль, -- среди нас оказался холостяк...
Его слова упали, словно холодный камень в глубокий колодец. Послышался всплеск, тихо разошлись круги.
Все вздохнули.
Словно летний ветерок поднялся. Мужчины слегка при-осанились; женщины оживились.
-- Но, -- ответил мистер Гомес, вновь оседая, -- мы все женаты. Холостяков здесь нет.
-- О, -- сказал каждый, и все погрузились в жаркое пере-сохшее русло ночи, продолжая безмолвно курить.
-- Тогда, -- выпалил мистер Вильянасуль, приподнимая плечи и поджав губы, -- это должен сделать один из нас!
И вновь подул ночной ветер, пробуждая в людях благо-говение.
-- Сейчас не до эгоизма! -- объявил мистер Вильяна-суль. -- Один из нас должен это совершить! Или это, или еще одну ночь в аду поджариваться!
И тут люди на крыльце, прищурившись, расступились вокруг него.
-- Вы ведь это сделаете, мистер Вильянасуль? -- жаж-дали узнать они.
Он оцепенел. Сигарета едва не вывалилась у него из паль-цев.
-- Да, но я... -- возразил он.
-- Вы, -- откликнулись они. -- Да? Он лихорадочно взмахнул руками.
-- У меня жена и пятеро детей, один грудной!
-- Но мы все женаты, а это ваша идея, и вы должны иметь храбрость не отступать от своих убеждений, мистер Вильянасуль, -- говорил каждый.
Он очень перепугался и замолчал. Он боязливо взглянул на свою жену.
Она стояла, утомленно обмахиваясь ночным воздухом, и старалась разглядеть его.
-- Я так устала, -- горестно произнесла она.
-- Тина, -- сказал он.
-- Я умру, если не заеду, -- пожаловалась она.
-- Да, но, Тина... -- сказал он.
-- Я умру, и мне принесут много цветов и похоронят, если я не отдохну хоть немного, -- пробормотала она.
-- Как она скверно выглядит, -- заметил каждый.
Мистер Вильянасуль колебался не более мгновения. Он коснулся вялых горячих пальцев своей жены. Он коснулся губами ее горячей щеки.
Без единого слова он покинул крыльцо.
Они слышали его шаги на темной лестнице, потом на-верху, на третьем этаже, где завывала и вопила миссис На-варрес.
Мужчины снова закурили и отбросили спички, пере-шептываясь, словно ветер; женщины слонялись вокруг них, то и дело подходя и заговаривая с миссис Вильянасуль, опи-равшейся на перила. Под ее усталыми глазами пролегли тени.
-- Вот теперь, -- тихо прошептал один из мужчин, -- мистер Вильянасуль уже наверху! Все затихли.
-- А теперь, -- выдохнул мужчина театральным шепо-том, -- мистер Вильянасуль стучится в ее дверь! Тук-тук. Все молчали, затаив дыхание.
-- А теперь миссис Наваррес по случаю вторжения начи-нает вопить с новыми силами!
С верхнего этажа донесся пронзительный вопль.
-- А теперь, -- воображал мужчина, сутулясь и осторож-но помахивая рукой, -- мистер Вильянасуль умоляет и умо-ляет у закрытой двери, тихо, нежно.
Люди на крыльце напряженно вздернули в ожидании подбородки, пытаясь сквозь тройной слой дерева и штука-турки разглядеть верхний этаж.
Вопли утихли.
-- А теперь мистер Вильянасуль говорит быстро-быстро, он молит, он шепчет, он обещает, -- тихо воскликнул муж-чина.
Вопли перешли в рыдания, рыдания в стоны, и наконец все смолкло и растворилось в дыхании, в биении сердец, в ожидании.
Примерно через пару минут, потные, выжидающие, все стоявшие на крыльце услышали, как на третьем этаже бряк-нула щеколда, дверь открылась и мгновением позже затво-рилась под звуки шепота.
Дом затих.
Тишина жила в каждой комнате, словно выключенный свет. Тишина, словно прохладное вино, струилась по кори-дорам. Тишина обдавала их из окон, словно прохладный воздух из погреба. Они стояли и вдыхали ее прохладу.
-- Ах, -- вздохнули они.
Мужчины отшвырнули сигареты и на цыпочках вошли в затихший дом, женщины следом. Вскоре крыльцо опус-тело. Они плыли в прохладных чертогах тишины.
Миссис Вильянасуль в тупом остолбенении отперла свою дверь.
-- Мы должны выставить мистеру Вильянасулю угоще-ние, -- прошептал кто-то.
-- Свечку ему завтра поставить. Двери затворились.
В своей прохладной постели покоилась миссис Вилья-насуль.
-- Он такой заботливый, -- сонно подумала она, смежив веки. -- За это я его и люблю.
Тишина, словно прохладная рука, погладила ее на сон грядущий.