Горло сжал спазм. Я понимала, что больше не в силах сказать что-либо, да и толку от меня сейчас не будет никакого. Я здесь бесполезна и являюсь лишней, нелепой, как плохая несмешная шутка ни к месту. Я подошла к Кревану, протягивая руку, ставя того на ноги, чисто автоматически, потому что мама учила с детства помогать старикам и душевнобольным, даже если они засранцы. В его аквамариновых глазах мелькнула слабая благодарность, до которой мне не было дела. Понимая, что его нужно срочно увести, я жестом попросила эльфа следовать за собой, призывая выйти из палатки и оставить колоритную семью в их горе и попытках отыскать решение конфликта. Ведун без слов принял мое приглашение, аккуратно оползая Геральта бесшумно, как мышь на цыпочках обходит кота, боясь за собственную безопасность.
Мы тихо вышли из палатки ведьмака на холодную улицу, где сразу же окунулись в атмосферу лишь наступающей, едва-едва дошедшей до этих краев, зимы. Снежинки, мягкие, нежные, плавно кружились в воздухе, пролетая сотни метров с вершин атмосферы, чтобы упасть и смешаться с остатками еще незамёрзшей осенней грязи. Я стянула очки, подставляя нежному, слабому ветру лицо, с ужасом вспоминая холод и стужу сердца Белого Хлада. Места, где столетиями ждала меня тень Лары и её возлюбленного, только ради того, чтобы сказать, что все бесполезно и мы пришли туда, куда сами себя вели все это время. Креван остановился рядом, медленно, паузами, вдыхая влажный воздух полной грудью, но его рука, с цепкими, крючковатыми пальцами, сжала меня за запястье, не давая отойти и пары шагов:
— Успокой меня, — почти жалобно попросил ведун.
— Успокойся, — тут же отозвалась ваша покорная слуга, понимая, что Валерианка-то из нее хоть куда, блин! Одевая обратно очки, я мерзко добавила: — У меня прям талант психолога, правда?
Аваллак’х, вопреки стандартам, не одарил меня своим коронным взглядом тотального презрения. Напротив, он замер, задрав голову вверх, стараясь ни на кого не смотреть, кроме звезд. Он ловил их свет аквамариновыми глазами, и собирая его в уголках глаз, вместо слез, сдерживал усилием воли, не давая сорваться и оставить крупные дорожки по правильному лицу. Ведуны Aen Elle не плачут, тем более из-за человеческих девок. Они слишком благородны, непомерно восхитительны и крайне сильны духом для этого. А то, что один из них не отпускает мою кисть, будто бы я спасательный круг, лучший друг, который обязан безмолвно оставаться рядом в любой, даже самой тяжелой ситуации, так это фигня… Просто пальцы свело от ночной прохлады.
Я потупила взгляд, как бы между прочим сообщая:
— Любой северянин знает, когда идет снег — значит, на улице тепло.
— И что? — медленно спросил ведун.
— Попробуй объяснить это южанину, — пожала свободным плечом я. — Слушай, я даже тебе немного сочувствую и всё такое, но… Мне больно. А мой муж не очень любит, когда я возвращаюсь домой с синяками неизвестного происхождения. Он от этого злится.
— Это потому что он у тебя дурной, — ответил Аваллак’х в почти привычной манере. То ли напитавшись силой от звезд, то ли просто пытаясь отогнать мысли, Креван, очевидно, решил пойти в моральное наступление, но руку всё ещё держал крепко. — Крайне недалекий, что, в общем-то, не редкость для местных мужчин и… Кхм… Эльфов.
— Знаешь, я говорила с этой твоей Ларой, — вдруг вспомнила я, почти с удовлетворенным чувством мести, — и, наконец, выяснила, какого же черта ты меня так ненавидишь. Вопрос только в том, чем тебе Йорвет не угодил.
— И почему же я тебя ненавижу? Потому что ты — наглая человеческая девка, строящая из себя королевишну?
— Ну, это почти интуитивное, у тебя-то…– я попыталась прикинуть, грохнет ли меня ведун сразу, или я успею убежать в палатку, вырвавшись и уйти под защиту ведьмака.
— На самом деле я отношусь к тебе ровно, — перевел дыхание Креван. — Ты просто инструмент.
— Ну, хорошо. Я знаю, почему ты с такой радостью пытаешься меня убить «Во благо всех и вся», — белесая бровь подозрительно приподнялась, глядя на меня с плохо скрываемым сарказмом. — В общем, ты, товарищ, только не обижайся, но… Ты же знаешь про переселение душ?
— Естественно.
— Привет, — едко улыбнулась ваша покорная слуга, — я — воплощение Крегеннана из Леда. А Йорвет… Ну, любовь, как минимум, двух моих жизней, так или иначе, очевидно. И одной твоей тоже, кстати, — от удивления Аваллак’х выпустил мою руку. Недовольно потирая кисть, я пошла в сторону лагеря Асгардцев, чувствуя, как аквамариновые глаза рассеяно провожают тень его самого заклятого из всех врагов. Отойдя немного, так, чтобы ведун меня слышал, но не сразу убил, я добавила: — Дух Лары больше не сможет привести меня к смерти. Благодаря тебе мы разорвали этот кармический круг. Спасибо большое, Креван. И… Живи теперь с этим, лошара. Лара снова выбрала меня!!! — я демонически захохотала, срываясь с места, и припустила в сторону дома, страшно боясь, что хитрый чародей отправит следом за мной заклинание, которое, как минимум, обратит новое тело в лягушку. Или, как максимум — испепелит нафиг, продолжив бессмысленный цикл перерождений. Но заклятия не последовало.
Ведун остался далеко позади.
...В любом моменте, в любом мгновении, в любом событии содержатся прошлое, настоящее и будущее. В любом мгновении сокрыта вечность. Каждый уход это одновременно и возвращение, каждое прощание — встреча, каждое возвращение — расставание. Все одновременно суть и начало, и конец. (с)
Ауберон Муиркетах
— То есть, у вас в семье ведьмаков девкам принято приносить себя в жертву, чтобы спасать чужие миры? — спросил Йорвет, откидываясь головой на подушку и закрывая глаз. Я подтянула одеяло к подмышкам, прикрывая грудь на случай, если кто-то из шпионов Императора решит без стука зайти к нам в гости и застанет нас в неглиже.
— Очевидно. Но не у всех это получается с тем же изяществом, как у меня, — хихикнула я. Эльф с сомнением приоткрыл глаз, одаривая меня взглядом, в котором читался весь мой диагноз, от заглавной буквы «Д» до станка и типографии справки. — Да ладно тебе. Ты мне вечно будешь это припоминать? Я ж, все-таки, не умерла. Почти…
Скоя’таэль не ответил, снова закрывая глаз. Я пододвинулась поближе к нему, устраиваясь на сухоньком, средней мускулистости, плече поудобней, притрагиваясь щекой к влажной коже. Йорвет, погладил меня по руке, прижимая к себе поближе и умиротворенно, чисто дыша. Его сердце билось размерено, безмятежно, монотонно, уютно убаюкивая и выталкивая в царство Морфея бродить по полям и считать разнокалиберных овец. За пределами палатки завывал ночной ветер.
— Лучше эта княжна, чем ты, — заключил эльф заспанным голосом. — Я уже устал тебя терять.
— То есть, тебя радует, что, наконец-то, кирпич упадет на чью-то другую голову? — промурлыкала я изнеженно.
— Да, вполне, — удовлетворенно ответил мужчина. — Твоя, –эльф задел мои волосы, — уже достаточно намучалась. Ты уже отдала жизнь за один мир. Я думаю, с тебя хватит.
— И тебе её не жалко? — удивилась я. — Цири, я имею ввиду. Вот совсем нисколечко?
— А должно? — отозвался Йорвет. — Я, конечно, сочувствую ведьмаку. Но делать ничего не собираюсь. И тебе запрещаю, — добавил он твердо после короткого молчания. — Они взрослые люди, пусть сами разбираются, что им делать. Ты уже добилась всего, что могла и хотела. Успокойся и отдохни.
— И всё же у меня дурное предчувствие, а потому…
— Я сказал: «отбой», слышишь? — уже более сердито заявил супруг. — Хватит. Набегалась. Займись чем-то полезным. Приведи себя в порядок. Наведи красоту.
— Блин, зря ты так, — я выдавила смешок. — От меня красота не требует жертв, а прям сразу ритуальное самоубийство. Так что, увы и ах…