– Лан, я у тебя спросить хочу, ты помнишь, чего ты сам больше всего боишься? – тревожно говорит мне Антарианиус.
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – не нравится мне то, что Антарианиус выглядит испуганным. Когда это его волновали мои проблемы?
– У меня есть причина для расспросов. Пожалуйста, попытайся вспомнить, что тебя пугало больше всего, – отвечает Антарианиус.
– Зачем ты вообще пришёл? – хмуро спрашиваю я его.
– Я пришёл потому, что с сегодняшнего дня твой и мой знаки в Континууме Древних – идентичны. Рейе говорит, что он такого раньше не видел, Итиус лишь пробурчал мне в ответ, когда я ему показал, что мой знак изменен, что поздравляет меня с выбором побратима. И добавил, что я похоже доигрался до того, что разделю с тобой твоё наказание. Знать бы ещё, какое именно.
Я пытаюсь вспомнить больницы, в которых пришлось лежать в детстве. Но память мгновенно подкидывает другое воспоминание… Я помню, почему Ольга стала медикологом и шефом РРЦ. И почему я помог ей открыть этот центр. В память врезалось лицо того пилота с лихорадкой Леднёва… Он тогда смотрел на меня в упор. И на звезду Коммандоркапитана Рессата. А потом спросил: ”Ты ведь телекинетик, парень, так?” Я не ответил ему. Я не хотел смотреть на него. Я помню, что на нем была такая же пилотская форма, как и на мне, только без знаков отличия. Я знал, что он тоже пилот. Я застыл, не осмеливаясь ни пошеаельнуться, ни отвернуться, пока Ольга пыталась вколоть ему какие-то лекарства, которые она всегда с собой носит. Но обычные обезболивающие препараты при лихорадке Леднева боль снимают плохо. Тогда я первый раз видел, что такое «Блокада». И пока мы ждали медицинский флайер, пилот посмотрел мне в глаза. Он заметил, что на мне тоже пилотская форма и сказал мне почти беззвучно: ”Коммандоркапитан”. Я не ответил, просто стоял рядом. У пилота не хватило сил сказать мне что-то ещё, но я прочёл его мысли: ”Это худшая судьба, чем смерть, парень. Для пилота. И ещё более страшная – для телекинетика”. Почему он тогда об этом думал? Может быть, он заметил страх в глубине моих глаз, и понял, что меня ждёт? Знал он о законе Континуума, законе о невмешательстве? Наверное, знал. Я чувствую, что устал.
Когда открылся рессатский реабилитационный центр у меня не хватило духу спросить Ольгу, что стало с тем пилотом. Надеюсь, он выжил. Иссин хвастал, что они не потеряли ни одного пациента. Я смотрю на Антарианиуса широко открытыми глазами и пытаюсь рассказать о том, что я только что вспомнил, но вижу, как он произносит почти беззвучно ”Лихорадка Леднёва”. Антарианиус смотрит на меня с обидой в глазах, словно я во всём сам виноват, а он наказан из-за меня. Но почему он считает, что разделит моё наказание? Ведь он – биотелекинетик, и должен бы суметь вылечить себя самостоятельно. Я пытаюсь побороть охвативший меня страх. Похоже, что у меня нет выбора, и на Рессате, в РРС я завис надолго. Я думал, что погибну. Но у Континуума – свои правила, и я выжил. Да ещё и Антарианиуса в свои проблемы успел втянуть.
Не знал, что то, что я увижу отчаяние тех, кто мне дорог, так на меня повлияет. Я то думал, что меня просто оставят на Астре-2. То, что Раи, Сэм и Давид остались ждать пока меня прооперируют, меня поразило. Я не очень уверен, что на их месте поступил бы так же. При всём моём уважении к нашей пилотгруппе от медикологов я стараюсь держаться подальше, пока это возможно. Я чувствую, что боль возвращается, и с отчаянием понимаю, что не смогу долго сопротивляться поглощающей меня тьме. Понимаю, что анестезия начинает действовать и я сейчас засну. Я вновь вижу операционную, но боль стала настолько нестерпимой, что я теряю сознание.
Астра – 2.
Резкая боль в груди и во всём теле… И обжигающий арктический холод, и смертельная усталость. Усталость и боль не дают пошевелиться и почти невозможно ни на чём сконцентрироваться. А ведь еще нужно попытаться услышать о чём говорят люди в комнате. Почему мне кажется, что важно не показывать, что я очнулся? Почему мне кажется, что я должен узнать, о чём они говорят, пока они думают, что я без сознания, и что это важно? Я с пяти лет не притворялся спящим: не было причины. Я слышу шаги и голоса нескольких людей, телепатически считывать их не получается: видимо, поблизости включена ноль-зона. Что случилось? Почему я не помню, где я нахожусь? Да ещё так холодно… Кто-то заботливо укрывает меня ещё одним одеялом, но я всё равно чувствую холод. Интересно, это опять Иссин сломал энергетический распределитель, а заодно и регулятор теплообмена, и в нашей каюте опять отопление не работает?