Остальной персонал меня боится почти так же сильно, как я боюсь их. И это не секрет ни для кого в Рессатском реабилитационном центре. Но если Ольга поймет насколько мне больно, я не только свободы приходить и уходить когда вздумается из РРЦ лишусь. Опять встанет вопрос о следующей операции. Эта мысль пугает меня настолько, что я не осмеливаюсь позвать кого-нибудь телепатически и попросить таблетки. Орать от боли мне не полагается по званию. Будить Ольгу мне не хочется. Единственное, на что я осмеливаюсь, это почти неслышно застонать.
А ведь на плече у меня все еще сидит Иссин, который вполне может поставить в известность и Ольгу, и Йорана о моем состоянии. Хотя медицинский браслет у меня на запястье тоже вполне себе незримый свидетель. Вчера мои игры с этим браслетом стали известны Йорану с подачи Иссина. Иссин сердито расправляет крылья. Я вижу что он не может решить дилемму – с одной стороны он уже год работает вместе с Ольгой в РРЦ и сейчас беспокоится за меня. С другой стороны, он летает со мной уже тринадцать лет и по опыту знает, как именно я обычно реагирую на попытки непрошенных доброжелателей или врачей диктовать мне условия. Он уже семь лет – главная программа на «Серебряной Звезде».
–Ты зря пытаешься скрыть от Ольги, что тебе больно. Рано или поздно она тебя вычислит. Но я тебя больше не стану выдавать, – тихо говорит Иссин, – Понял уже, что иначе ты выкинешь меня из своей жизни. А я без тебя не могу.
Я чувствую свою вину перед Иссином. Когда я вчера вечером сбежал на пляж, я в раздражении запер его с Давидом и Йораном. Не подумав о том, как он это воспримет. А ведь я итак был перед ним виноват. Из всех моих друзей лишь Иссин был свидетелем того, как я умирал.
– Прости меня, – я провожу ладонью по спине дракончика, – Я не должен был вымещать своё раздражение на тебе.
Иссин складывает крылья и выгибает шею чтобы заглянуть мне в глаза. Его довольное ворчание – почти прощение. Я вздыхаю, понимая, что теперь Иссин вполне способен опять рассказать Ольге или Йорану что я полночи не спал из-за боли. Хотя… две таблетки у меня, кажется, есть. Я успел их прихватить с собой просто так, чтобы подразнить Марка и чтобы Ольга не думала, что я буду слушаться ее персонал бесприкословно. Те две таблетки обезболивающего, которые я стащил с помощью телепортации из медотсека вчера вечером.
Их пропажу из наглухо закрытого шкафчика со временем, конечно, заметят. И вполне вероятно, это событие будет отмечено в моей медицинской карте. Причем с пояснениями, ничего хорошего не сулящими. Так как кто именно виноват в несоответствии учетной записи и реального наличия медикаментов в закрытом помещении ни у кого не оставит ни малейшего сомнения. Я – единственный телекинетик высшей классификации, проходящий медицинское обследование и необходимое лечение в РРЦ. Никаким другим способом, кроме как с помощью телепортации таблетки пропасть не могут. Их пересчитывают вдвоем, прежде чем закрыть медотсек. А затем расписываются, называя точное их количество.
Ну, стащил – это, пожалуй, немного не верно. Позаимствовал – более точный термин. Исходя из того, что Медицинский Центр Системы Сатурна на Титане 654, РРС, Рессатский Реабилитационный Центр на сто процентов финансируется из отчислений с предприятий на которых у меня контрольный пакет акций, теоретически эти таблетки все равно принадлежат мне. Но это в теории. А на практике – высока вероятность того, что будет визг. Кто-нибудь все равно отчитает меня за телекинетические игры с телепортацией мелких предметов. Или еще хуже – пожалуется Ольге. Я знаю, что возможно мне прийдется провести здесь минимум год. И что вполне возможно правила изменятся со временем. По опыту знаю, что даже статус и деньги не смогут защитить. Я боюсь операций. И знаю, что леченте будет причинять боль. Знаю и боюсь. Я не хочу быть заперт здесь, как на Астре-2!