– Лан, ты должен отдохнуть или ещё лучше, поспать, – её слова почти приказ.
Вот так эмпат и манипулирует сознанием: один взгляд, чуть изумленный, чуть вопросительный, чуть напряженный – и «жертва» снова находится в подчинении. Ольга, наверное, почувствовала, что я испуган, но не понимает причины иррационального, с её точки зрения, поведения. Она всё-таки медиколог, и несмотря на то, что она не из семьи экономической элиты, всякие манипуляции чужим сознанием у неё всё равно должны получаться здорово – медикологов этому учат. На меня такой способ манипулирования обычно действует, к сожалению. Просто по привычке. Психологов и всяких там врачей учат некоторой манипулятивности, на благо пациентов, конечно. Оправдание всегда одно и то же: «Ну так же лучше, согласись?» А если я не согласен, что так как врачи предписали – «лучше»? Ольга пытается поймать мой взгляд и «считать» через прикосновение причину моей «слишком эмоциональной» на её взгляд реакции. А причина вполне объяснима. Мне просто страшно. Но понять это может лишь Иссин, ну может быть и Стар – те, кто знал меня в детстве. А Ольга видела, как я много раз рисковал жизнью, когда кого-нибудь спасал, тех же Тесс. И сама сообразить, что со мною, вряд-ли сумеет.
– Ты знаешь, я всегда старался избегать врачей и медикологов. Ты помнишь, как я сделал металлические розы из твоего оборудования для вакцинации, когда оно сломалось? Это я его сломал с самого начала. Я, а не Иссин. А Иссин знал, что это сделал я, но выдавать меня не стал. И тебе не рассказал. Я это сделал специально, – говорю я немного настороженно. Не влетело бы за «поломку ценного оборудования». Хотя я сейчас в таком состоянии, что Ольга вряд-ли будет сердиться на меня из-за сломанного полгода назад медицинского хлама.
– Я знаю, что это ты сломал, я никогда и не думала на Иссина. Он к тебе очень привязан, ты даже не представляешь, насколько. Иссин тебя и ко мне ревновал, и к Сэму, и к Стару, и к Раари и к Давиду в течении нескольких лет. Но Иссин никогда не стал бы подвергать тебя малейшей опасности. И за тем, чтобы у тебя были все обязательные прививки он следит лучше, чем ваш медиколог со станции. Я тогда сразу поняла, что ты не хотел никаких уколов. И не сердилась на тебя.
– Я всегда боялся любых медицинских обследований и вакцинаций, – говорю я приглушенно.
– Извини меня, Лан. Я должна была догадаться, что ты боялся, в отличие от Сэма, который просто дурака валял на медосмотре. Я же вас просто выручала, чтобы вас от полётов не отстранили за то, что у вас медицинские карты с просроченным допуском. Но ты всегда был абсолютно бесстрашен, когда нужно было спасать других, даже тогда, когда это было смертельно опасно, и мне даже в голову не могло прийти, что ты боишься любых медицинских манипуляций – Ольга берет меня за руку.
Ну да, я так и подумал. Догадаться, что я тоже могу чего-то бояться… ни Сэму, ни тебе просто в голову прийти не могло. Я не спрашиваю, что означает «валять дурака», наверняка это просто ещё одна незнакомая мне русская идиома. Проблему Сэма с «валянием дурака» я не обсуждаю, так как считаю, что это меня точно не касается. А на счет медицинских манипуляций ты права, Лисёнок.
– Ты думала, что я бесстрашен? Но я чертовски напуган из-за того, что опять вынужден подчиняться врачам, – я закрываю глаза.
– Бесстрашие и мужество не одно и то же, это не равнозначные понятия! Бесстрашие – это просто отсутствие страха. Мужество и отвага – это способность преодолеть страх. И действовать наперекор страху. Ты – отважен.
Спасибо, Ольга. Твой ответ очень важен для меня. Особенно сейчас. Когда такое говорит человек, которого искренне любишь, в это начинаешь верить. Это ничего, что на самом деле я чувствую панический страх и отчаяние из-за того что мне предстоит? Но твоя оценка ситуации в целом может диаметрально отличаться от моей. Однако, мне нужно знать совершенно точно, чего мне ожидать в дальнейшем. Иссин предупредил меня о том, что вполне возможно будут ещё операции, уже в Рессатском реабилитационном центре. А Иссин обычно прав, в том случае когда берет на себя обязанности домашнего пророка. Но решает всё равно не он. Так что я игнорирую его предостережение и спрашиваю тебя напрямую.
– Иссин сказал, что будет еще минимум пять операций. Он прав?
Я надеюсь, что на мой вопрос ты ответишь заверениями, что мне нечего опасаться. Но то, что ты говоришь мне скорее подтверждает мои опасения. Похоже, у меня серьёзные проблемы. И Иссин как всегда прав.
– Лан, я обещаю, что никто не будет тебя оперировать без твоего согласия, – тихо отвечаешь ты.