Ну да, я так и подумал. Догадаться, что я тоже могу чего-то бояться… ни Сэму, ни тебе просто в голову прийти не могло. Я не спрашиваю, что означает «валять дурака», наверняка это просто ещё одна незнакомая мне русская идиома. Проблему Сэма с «валянием дурака» я не обсуждаю, так как считаю, что это меня точно не касается. А на счет медицинских манипуляций ты права, Лисёнок.
— Ты думала, что я бесстрашен? Но я чертовски напуган из-за того, что опять вынужден подчиняться врачам, — я закрываю глаза.
— Бесстрашие и мужество не одно и то же, это не равнозначные понятия! Бесстрашие — это просто отсутствие страха. Мужество и отвага — это способность преодолеть страх. И действовать наперекор страху. Ты — отважен.
Спасибо, Ольга. Твой ответ очень важен для меня. Особенно сейчас. Когда такое говорит человек, которого искренне любишь, в это начинаешь верить. Это ничего, что на самом деле я чувствую панический страх и отчаяние из-за того что мне предстоит? Но твоя оценка ситуации в целом может диаметрально отличаться от моей. Однако, мне нужно знать совершенно точно, чего мне ожидать в дальнейшем. Иссин предупредил меня о том, что вполне возможно будут ещё операции, уже в Рессатском реабилитационном центре. А Иссин обычно прав, в том случае когда берет на себя обязанности домашнего пророка. Но решает всё равно не он. Так что я игнорирую его предостережение и спрашиваю тебя напрямую.
— Иссин сказал, что будет еще минимум пять операций. Он прав?
Я надеюсь, что на мой вопрос ты ответишь заверениями, что мне нечего опасаться. Но то, что ты говоришь мне скорее подтверждает мои опасения. Похоже, у меня серьёзные проблемы. И Иссин как всегда прав.
— Лан, я обещаю, что никто не будет тебя оперировать без твоего согласия, — тихо отвечаешь ты.
Ну да, конечно. Так я тебе и поверил. Я знаю, что вы все пишите в медицинских картах, в той части, которая доступна лишь медикологам. Мне даже без помощи Иссина взломать свою медицинскую карту — работа пяти минут. Но вслух я этого не скажу. Особенно тебе. Решение об операции всегда принимается медикологом или хирургом. Но я сомневаюсь, что ты будешь учитывать мое мнение. Я приподнимаюсь на локте и тебе вовсе не обязательно знать, что я использую телекинез для того, чтобы просто приподняться. А вот на счет далнейшего лечения поговорить можно.
— Ты не можешь мне обещать, что не будешь оперировать меня без моего согласия. Я не соглашусь на последующие операции, также как я не давал согласия на первую. А ты не будешь действовать наперекор инструкциям. Через некоторое время тебе прийдется нарушить своё обещание. Ты и сама знаешь, что обещаешь больше, чем в состоянии выполнить. Тебе меня жалко, но мне это вряд-ли поможет. Ты просто хочешь, чтобы я сейчас немного успокоился, — беспомощно отвечаю я тебе.
— У тебя нет никаких оснований, чтобы так думать, — говоришь ты мне, но замолкаешь, когда я телепатически напоминаю тебе наш разговор перед операцией.
— Ольга, я понимаю, что ты стараешься меня утешить. Но это бесполезно, если Иссин всё равно рассказывает мне всё, о чём не осмеливаешься сказать ты.
Лисёнок. Ты всегда меня защищала. То, что со мною случилось повлияло и на тебя тоже. Раньше ты бы не стала пытаться утаить от меня часть информации. Ты не привыкла быть свидетелем того, что я не справляюсь с ситуацией. А сейчас тебе должно быть совершенно ясно, что с ситуацией я не справляюсь, ведь ты всё-таки эмпат. Наверно, ты до сих пор не можешь понять, что со мною случилось, почему я закрываю от тебя часть сознания. Я знаю, что тебя это обижает. Но я не хочу, чтобы ты видела отчаянный страх в моих глазах или заметила слёзы на моих ресницах. Я отворачиваюсь к стене, обхватив голову руками. И сжимаюсь от боли. Мне не стоило делать резких движений. Я совершенно забыл об этом.
— Ты уже проявил выдержку и мужество, — ты обнимаешь меня за плечи, пытаясь успокоить. И снять боль, хотя бы частично.
— Нет. Ты сама знаешь, что ошибаешься. Ты заставишь меня опять лечь в больницу, так же как меня заставили в пять лет. У меня не будет выбора и возможности сказать «нет». Не имеет значения, что больница называется Рессатский Реабилитационный Центр. Это всё равно больница. Я ничего не решаю, и ты это знаешь даже лучше меня. Ты наверняка уже обследовала меня и знаешь, что Иссин прав. А моей выдержки надолго не хватит, — отвечаю я тебе телепатически.
Я не осмеливаюсь спросить тебя, сколько операций уже назначенно, и когда именно. Согласно вашим правилам, ты обязана мне ответить, если я тебя спрошу, только вот что мне с этим «знанием» потом делать? Итиус предупреждал меня о том, что я буду вынужден заплатить дороже, чем я рассчитывал. Я думал, что он предупреждал о Астре-2, и что это достаточно высокая цена. Я ошибался… И я не знаю, что мне делать, Ольга…
Ты берешь меня за плечи, и осторожно поворачиваешь на спину. Похоже, я действительно ничего не решаю.
— Почему ты реагируешь на всё так, словно ты приговорен? Уже год, как лихорадку Леднева лечат, мы за всё существование РРЦ не потеряли ни одного пациента, Иссин это тоже знает. Просто ему на нервы нравится действовать. Особенно мне. Но я всё-таки биотелекинетик. Почему ты мне не доверяешь?
— Я доверяю тебе, Лисёнок. Просто ты не сумеешь мне помочь. Я нарушил Второй Галлактический закон, — тихо отвечаю я тебе.
— Закон о невмешательстве, — задумчиво произносишь ты.
— Знаешь, Лан, я не настолько хорошо как Иссин или Раи Стар умею находить серые зоны в законах, но я почти уверена, что эти законы вовсе не приговор, как считают все Древние, и те, кто с ними связан. Наверное, их всё же можно как то обойти, ведь такие нарушения случались и раньше? Только надо понять, как это сделать.
Ага, нарушения конечно случались. Особенно на Земле. Не зря эту планету Древние считают проклятой, тут многие наблюдатели сами становились нарушителями. Только вот все нарушители платили за нарушение галактических законов настолько серьёзно, что мои проблемы по сравнению с их ценой кажутся незначительными. Но я всё равно изумленно смотрю на тебя. Неужели ты на полном серьёзе обсуждаешь со мною, как мне избежать наказания за нарушение галактических законов? Я не думал что это вообще возможно. Просто не думал об этом. Это Иссин всегда нарушает законы без каких либо серьёзных последствий для всех своих ипостасей. Особенно для основной — моего сердитого крылатого ручного зелёного чудовища, поедающего батарейки коммуникаторов. Я же обычно расплачиваюсь за все свои ошибки. Но если ты и Иссин сумеете найти решение, как смягчить наказание нарушителю второго галактического закона, если вы сумеете найти в законе серые зоны или исключения, также как вы нашли возможность вернуть мне частичный допуск к полётам… Это будет злорово!
Когда ты снова кладёшь свою ладонь мне на грудь, я хоть и чувствую тепло, и прекрасно понимаю, что ты снова стараешься заставить меня уснуть с помощью своих эмпатических и биотелекинетических способностей, но не пытаюсь вырваться или сбросить твою руку, а подчиняюсь и засыпаю.
Рессат
Зал ожидания вблизи Звездного Зала был небольшим, никаких окон или мебели. Все, кто проходил мимо, бросали осторожные взгляды на Давида и пытались проскользнуть без того, чтобы сказать обычное: ”Привет”. Давид конечно понимал, что вернуться без Лана и Сэма на станцию будет тяжело. Видимо, их секретная миссия в Империи перестала быть секретной уже как минимум сутки. Хотя у Стара ранг несколько выше, чем у него самого, но Раи, как обычно, ни за что отвечать не будет. Это его, Давида, все винят в произошедшем. Но почему? Как он мог предвидеть то, что случилось? Может быть все на станции считают Рикарда Стара динозавром, как Сэм? И считают, что это он, Давид, ответственнен за инциндент в Рессатском секторе?
Четыре Коммандоркапитана в патруле, когда двое из них первого ранга, а один — планетарный Коммандоркапитан это — сила, которой нет равных. Мы же не обычные пилоты, а космическая элита. Конечно, Совет начнет расследование, как только Андрей узнает, что произошло. Когда обычное патрулирование заканчивается тем, что из четырех Коммандоркапитанов возвращаются на станцию двое или в данном случае трое, но третий задерживается, то вернувшиеся «счасливчики» тут же нарвутся на расследование «инциндента», и хорошо ещё, если расследование не закончится трибуналом. Даже если учесть, что Империя замешана в том, что произошло. Но ведь никто не знал, что Лан задумал, никто, кроме Древних!