Чуткий нюх и относительная разумность. Чего ему еще?
Из мест обитания лесных нимф помимо очевидного адреса прямо в их названии автор книги упомянул только Шармбатонскую академию, где имелся целый хор этих существ. Покопавшись в «Магозоологическом атласе», Тесей узнал, что нимфы часто разводятся парфюмерами для помощи в их ремесле, и отправился обыскивать переулки Place Cachée в поисках косметической лавки. В глубинах освещенного гирляндами переливчатых свечек магазина среди хрустального блеска граненых флаконов с таинственными эссенциями ему с трудом, но удалось объяснить хозяину, что он не конкурент-парфюмер и не собирается украсть у него тренированный «нос» его нимфы для своих подрывающих основы честного рынка замыслов.
— Если вы не вернете ее до вечера, я буду жаловаться в профсоюз! — предупредил парфюмер, даже после получения полусотни брезантов не проникшийся к Тесею хоть мало-мальской симпатией.
Лесная нимфа оказалась плодом любви соловья и розы: алые волосы-лепестки, зеленоватая кожа, острые колючки-когти и черные птичьи глаза на крошечном вытянутом в подобие клюва личике. Тесей смотрел на нее не без опаски: если ее разозлить, такая выцарапает глаза почище британских лукотрусов!..
— Это Атенаисса, — представил парфюмер. — Надеюсь, вы ей не навредите!
Вместе с Атенаиссой, вполне миролюбиво сидевшей в кармане у него на груди, Тесей вернулся на могилу Певереллов. В качестве образца искомого запаха он мог предоставить своей помощнице только себя, но специалистке по парфюмерии это не должно было помешать.
— Нужен запах этого же мыла,— сказал он нимфе. — Но не от меня.
Он не был уверен, что «относительно разумная» нимфа и правда поймет, однако та перебралась ему на плечо, щекотно царапаясь крошечными коготками, долго принюхивалась к его щеке, а затем спорхнула на землю. Двигалась она удивительно юрко для такого крошечного роста. Наблюдая за ее блужданиями вокруг могилы, Тесей думал о том самом мыле. Дорогая штука, и идеально острая бритва — немыслимая окопная роскошь, но перед невестой Риччи хотелось предстать в лучшем виде… Атенаисса прошлась по земле рядом с могилой, раз, другой, обошла надгробие и отвлеклась на букет роз. Тесей усмехнулся.
— Да, красивые, но мы ищем не их.
Он убрал розы в сторону, но сильный цветочный запах, похоже, заглушал все остальные и нимфа то и дело возвращалась к букету. Неудача была неприятной, но ожидаемой — дрессировать живность в аврорате не учили. Пришлось вернуть Атенаиссу хозяину, так ничего и не добившись. Выходя из парфюмерной лавки, Тесей пытался придумать, что делать теперь, и тут его стукнуло: идиот, нужно ведь купить Винде подарок!
Бывает, что все до мелочей так удачно совпадает, словно это знак: ты все делаешь правильно. Так и получилось: он увидел нужное в витрине первого же ювелирного. Это и выходной костюм из Maison Capenoir почти опустошили его счет, но дело того стоило. Покупки эти знаменовали конец сегодняшних дел: больше предпринять было нечего, оставалось только дожидаться Риччи и завтрашнего дня. Вернувшись в «Hôtel Juillet», Тесей исходил вдоль и поперек весь номер, прочитал, ни в одну статью не вникая, захваченную снизу газету. Минувшей ночью он почти не спал, но отчего-то и не хотелось. Делать было совершенно ничего не нужно, и это непривычное безделье мешало, а не помогало расслабиться. Он снова схватился за газету, поискал что-нибудь про Певереллов, но фамилия эта встретилась ему только в уже знакомом объявлении: «Дом жизни мадам Певерелл. Общение с усопшими, воссоединение и утешение».
Общение с усопшими. Любой школьник знает: это невозможно, если только умерший не был волшебником и не оставил мире живых отпечаток своей личности в форме призрака. Но в окопах он видел много такого, что волшебники сочли бы невозможным. Так почему бы маглам не уметь еще что-нибудь неожиданное?
Тесей отыскал в газете рекламу еще одного медиума, нашел на карте адрес. «Эстель Дюшан. Видение будущего, призывание духов». Рю Лассон, девятнадцать. Пешим ходом туда не больше часа. Что он теряет, если сходит туда?
***
— Двадцать франков.
Мадам Эстель Дюшан, женщина давно за тридцать, но все еще странно, устало красивая — а может, он просто смотрел на всех сквозь прекрасный ожог, оставленный Виндой — перемешала карты, не сводя с гостя внимательных глаз.
— Я не стараюсь нажиться на чужом горе, — сказала она. — А кроме горя, ко мне ничего не приводит гостей.
Тесей молча протянул ей деньги. Медиум не считая сунула их на ближайшую полку, спросила:
— Что за дух вы желаете вызвать?
— Моей невесты.
Тесей сам не знал, пытается ли проверить всеведающую леди на всеведение или просто хочет свести к минимуму очередные объяснения.
Мадам в услышанном не усомнилась.
— Нужна какая-то ее вещь, — сказала она.
— У меня ничего нет.
Эстель хитровато улыбнулась.
— Невеста — и не подарила вам ни локона, ни фотографии на память?
От этого стремительного разоблачения Тесей ощутил стыд и облегчение разом.
— Она невеста моего друга. Ее убили. Ее дух ведь знает, кто это сделал? Вы можете помочь?
Медиум мгновенно перестала улыбаться.
— Вы из полиции?
— Вы сами не знаете?
Она кратко и резко усмехнулась.
— Думаете, я мало видела таких, как вы? Я ничего не стану вам доказывать. Не забывайте — это вам нужна я, не наоборот. Хотите — примите помощь, какую я даю, а не хотите — вас здесь не держат.
Тесей не двинулся с места. Смерив его непроницаемым взглядом, медиум зажгла всего одну свечу, взяла сверху карточной колоды одну и задумчиво вгляделась в нее, то и дело поглядывая на гостя и словно сверяя его лицо с изображением.
— Мне нужно знать об умершей, как можно больше, раз уж у вас нет ничего принадлежавшего ей, — наконец сказала она.
Тесей хотел было спросить, неужто мадам не читает газет и не знает о смерти коллеги, но сдержался и кратко пересказал то, что знал о Дафне. Эстель выслушала не перебивая, жестом указала ему на стул. Они сели друг напротив друга за маленький столик, утонувший в черной скатерти с пятнами воска, взялись за руки.
— Не рассчитывайте, что я сообщу вам адрес убийцы и всю его метрику, — предупредила Эстель. — Дух будет говорить через меня, но я жива, а он — нет. Расстояние слишком огромно, не все слова смогут его преодолеть. Когда свеча погаснет — не ждите, спрашивайте то, что задумали узнать.
Она замолчала, закрыла глаза, откинув голову на высокую спинку своего кресла. Тесей смотрел то на огонек свечи, то на медиума, невольно готовясь к чему-то, но все равно вздрогнул, когда свеча вдруг без единого дуновения погасла. Они остались в полумраке, освещенные только рыжим отблеском фонаря за окном. Пальцы Эстель впились в его руки, больно, как когти.
— Дафна? — тихо позвал Тесей.
Тишина. Медиум не двигалась, не открывала глаз. Затем чуть заметно шевельнула губами:
— Да…
Он понятия не имел, какой голос был у погибшей девушки, но прежде Эстель говорила точно не так. Он не собирался спрашивать это, но вопрос вырвался сам собой:
— Тебе плохо… там?
Темная тень между губ женщины дрогнула, изогнулась в улыбку.
— Нет. Я рада с тобой говорить.
Это было странно, и жутко, и… Опомнившись, Тесей наконец задал нужный вопрос:
— Как ты умерла?
Несколько секунд тишины, а затем:
— Легко. Быстро. Чудесно…
Тесей снова вздрогнул, в этот раз совсем от другой тревоги. «Чудесно». Не хватало еще чтобы магловские чары мадам Эстель обнаружили существование в самом деле волшебного мира!.. Нужно спрашивать осторожнее.
— Почему та женщина сделала это? — спросил он, тщательно выбрав слова.