— Можем позавтракать здесь, — сказал Тесей, кивнув на витрину и улыбнувшись разом яростно и освобожденно. — Потом, утром. У меня остался последний день в Париже, а я так и не посмотрел на Эйфелеву башню.
Винда непонимающе смотрела на него: а как же Кэрроу, поиски, дело?
— Мы не найдем ее, — сказал Тесей. — Не успеем. Другого следа все равно нет, кроме фиалок, а мы проверили все, что нашли.
На одну дикую бессонную секунду он испугался, что она тут его и оставит, что все держалось на том, что ей было не скучно из-за расследования… Но Винда с улыбкой протянула ему руку.
— Башня неплоха, но лучше смотреть с нее, а не на нее!
Лихая трансгрессия толкнула их на сплетение железных прутьев у самой макушки башни, где мокрый ветер ударил в лицо и едва не скинул их вниз, и Тесей не удержался от панически восторженного крика, а город вокруг искрился неспящими окнами, шумел ветром и пах шоколадом и дождем, жил…
В «Ла мер» они, замерзшие донельзя, залпом пили обжигающий кофе, слишком громко смеялись и были непристойно счастливыми, он весь в царапинах после попыток добыть розу в зарослях брошенного цветника где-то в Венсенском лесу, а она непричесанно прекрасная в своем расколдовавшемся вечернем платье посреди темного зимнего утра. Говорили про смутное и хорошее: про возвращение домой, школьные годы, любимую музыку…
— Я должен уехать завтра утром, уже через несколько дней буду дома. Мне вернут палочку, и если ваши мракоборцы так и не возьмутся за это дело, я смогу действовать сам. Узнаю больше про Кэрроу. Может, она уже сбежала из Парижа и вернулась в Англию.
Винда вздохнула разочарованно, но не грустно.
— Ты ведь расскажешь мне, чем все закончится? — попросила она. — Пусть это будет мой подарок на Рождество.
У нее были до сих пор замерзшие пальцы и горячая от кофейной чашки ладонь, и как же здорово это было: касаться этой руки и спрашивать, не сомневаясь в ответе и зная, почему она сейчас улыбнется, в пузыре их восторженной взаимной легиллименции.
— Если я приглашу тебя сейчас, это слишком заранее для чистокровной аристократки?
Да, она улыбалась, пока он говорил.
— Это в самый раз.
До Рождества оставалось меньше месяца, за который он вернется домой, увидит всех, снова станет волшебником, и у него будет целый Лондон, целый мир, чтобы показать его Винде, в новогоднем снегу и потом, когда будет лето, и холмы, и тот сидр в «Трех кентаврах». Черт возьми, его ждет такая прекрасная жизнь…
Они в тысячный раз поцеловались над Эйфелевой башней их опустошенных чашек. А снова открыв глаза, Тесей увидел вошедшую в кафе новую гостью, худую рыжеволосую женщину в сером пальто.
Винда повернулась вслед за ним, и ее глаза полыхнули распахнувшимся белым.
— Это…
Тесей предупреждающе сжал ее руку, искоса глядя на новоприбывшую. Та подошла к прилавку, сказала что-то продавцу. Она выглядела вполне неволшебно, Винда в своем бальном платье куда больше выделялась здесь, но что-то все же было не так…
Следы. Она их не оставляла, понял Тесей, с нее не капала вода и зонта у нее не было, тогда как по стеклам снаружи вовсю стучал дождь. Импервиус или что-то подобное.
Приятная встреча, госпожа Кэрроу.
— Она одна, не знает про нас, мы сможем за ней проследить! — зашептала Винда, подавшись к Тесею через стол. — Когда она окажется подальше от маглов, я ее обезоружу, издалека, она не сможет трансгрессировать, и ей придется все нам рассказать!
Он был вынужден признать, что это звучало неплохо. Если Кэрроу после убийства Певереллов не стало уж совсем наплевать на Статут о секретности и кары за его нарушение, она не трансгрессирует, едва выйдя из кафе, а вынуждена будет отойти подальше от чужих глаз, и там-то ее действительно можно будет обезоружить.
Тесей хотел ответить, но только кивнул: Кэрроу прошла совсем рядом, задев полой чудесно сухого пальто его стул, и села за столик в углу. Ей принесли чай, и она обеими руками взялась за чашку, но не пила, так и застыла. Тесей с трудом сдерживался, чтобы не смотреть на нее. Мало он видел убийц?.. Но у тех всегда была какая-то цель: отомстить, получить что-то, обмануть, оправдаться. Лицо Кэрроу было пустым, словно на нее навели Империо и новый хозяин забыл отдать ей приказ. Чтобы не привлечь к себе внимание, стоило бы говорить, смеяться и держаться за руки, как до ее появления, но не получалось, и Тесей просто передвигал по столу перед собой туда-сюда свою чашку и даже не смотрел на Винду, как, вероятно, драматический влюбленный, стесняющийся чужих глаз. Ночью он легко отпустил все их расследование, но сейчас азарт, горячая кровожадная тяга к ответу, к «дело закрыто» поверх всех этих лет накрыла его чуть не пьяным угаром. Так и бывало: вроде протрезвел, а потом всего глоток — и готово…
Прошла вечность прежде чем Кэрроу наконец встала с места. Винда вскочила со своего даже раньше, чем за ушедшей закрылась дверь. Обменявшись молчаливыми взглядами, она и Тесей направились к выходу, и тут его кто-то взял за плечо. Официант, с вежливо-нервной улыбкой:
— Вы не заплатили, мсье.
Идиот! Они просидели здесь все утро, как можно было об этом не вспомнить?
Винда оглянулась на него от дверей, немедленно все поняла и выскользнула следом за Кэрроу. Хотя бы увидит, куда та пошла, вдруг сразу не трансгрессирует. Тесей чуть не сунул официанту горсть брезантов, в последнюю секунду спохватился, вечность искал по карманам остатки магловских денег… А когда наконец вырвался из кофейни, остолбенел через шаг. Кэрроу не ушла и не трансгрессировала: она была здесь же, у самой витрины, и разговаривала с Виндой. Вернее, это Винда разговаривала с ней, смеясь, доверительно касаясь ее плеча.
— … прошлой весной. Невероятно! — услышал он ее бойко-очаровательную речь. Как тогда, с девочкой Трембли. Но здесь это была не та тактика: Кэрроу не попала под ее обаяние, не расслабилась от нежданной встречи с волшебницей. Наоборот, она явно испугалась — дёрганная улыбка, взгляд мечется от Винды туда и сюда — и Тесей видел, как правая рука ее ползет, ползет… Ну же, к карману или к рукаву?
— … вы разве не помните? — спросила Винда, слишком уж весело, и пальцы Кэрроу наконец скользнули в левый рукав.
Тесей быстро шагнул к ней, стиснул ее левое предплечье до боли в пальцах и сухого деревянного хруста, жуткого и свирепо приятного: палочка сломалась. Кэрроу дернулась, но он не отпустил и тихо сказал, наклонившись ей к уху:
— Поговорим о Певереллах.
Вот теперь в ее лице вспыхнул смысл, ожидаемый: спасти свою шкуру.
— Вы мракоборцы? — выдохнула она, но отвечать на вопросы Тесей не собирался, у него было слишком много своих, за все эти годы и смерти, и наконец-то их было кому задать.
— Я их не убивала! — Кэрроу вскрикнула этими словами, громко, на нее заоглядывались, и Тесей опомнился от своей всевластной ярости на нее за всех и вся.
Он протянул свободную руку к Винде.
—Уйдем отсюда.
Он не сомневался, что она сама сообразит место для трансгрессии, и Винда сообразила: они оказались где-то в лесу, возле реки, полном мокрых обледенелых кустов с не успевшими до конца облететь цветами. Тесей тряхнул Кэрроу за руку, треснувшая палочка вывалилась из ее рукава, и она сдавленно вскрикнула, дернулась за ней, словно к раненому ребенку. Винда отступила на шаг, не сводя с нее собственную палочку.
— Певереллы, — заговорил Тесей. — Зачем?
— Я не убивала их, — повторила Кэрроу, прижавшись спиной к ближайшему дереву.
— Они умерли сами?
— Да! Я не применяла против них никаких чар, я просто… Я показала им магию. — Ее глаза уставились в небо, губы кривились яростно и жалко. — Настоящую магию, — прошипела она, — бесполезную, но хотя бы настоящую!
Тесей вспомнил превращенные в бабочек карты в квартире Певереллов.